ДВЕ СУДЬБЫ, ДВЕ ЖЕНСКИХ ПОВЕСТИ…
Вот уже истек ХХ век… Мы словно перешагнули незримый порог старого дома, выйдя в новый и неизведанный мир…Но остались вокруг нас – свидетели самых страшных потрясений века минувшего . Очевидцев громадных скорбей и великой Победы. И среди них – две сестры, немощные старушки, чьи домики, поросшие одичавшей сиренью, находятся в одном из дальних уголков Вторых Тербунов…
Две сестры из большой семьи Шопиных – Татьяна Тимофеевна и Анна Тимофеевна – живут рядом. Но по мере убывания сил – их дома словно удаляет время друг от друга, а равнодушие, а порой и открытая соседская неприязнь – делают их дни серыми, похожими друг на друга.
ВЕТКА СИРЕНИ СТУЧИТСЯ В ОКНО.
Я подошел к дому Анны Тимофеевны, утопающему в зарослях сирени. Старушка поприветствовала меня, а потом оставила меня сидеть в саду. А сама поспешила убираться в доме, чтобы мы смогли продолжить беседу за столом…
Я сидел в саду, под мерную перекличку небольшого стада индюшек, что с заметным вниманием осматривали заросли травы, выискивая жучков-паучков… Сами собой ложились внутри моей головы стихи о судьбах русских женщин, хлебнувших военного лиха:
Этих женщин стареющих тени-
Словно отзвуки страшной войны…
Приклони перед ними колени,
Всяк, кто ныне глотнул тишины,
Кто родился средь мирной державы,
Без бомбежек – в роддоме. В тепле…
…Фронтовички вас многих – рожали,
Чтоб продолжилась жизнь на земле…
Чтобы сеялось, зрело и пело,
Чтоб смеялось , любилось, росло…
Чтобы спорилось каждое дело,
Чтобы сразу , во многом – везло!
Этих женщин седины простые,
Неказистый, убогий их быт…
Это – долг неизбывный России,
Отзвук фразы : «Никто не забыт!»
Нет! Забыт! — В эти сельские дали,
Почтальоны все реже идут…
А в шкафах – потускнели медали,
А погост – их последний редут…
Что ж мы, право, старушек забыли?
Тех, кто вынес такую войну!
Тех, кого и не в праздник – любили,
Чем — искупим такую вину?
Славословьем обычным в газетах?
Иль подарком погожей порой?
Откровенным призывом поэта?
Как отплатим – добром на добро?
Фронтовички – седые сестрички,
Кто — кормил , кто – лечил, кто – учил…
ВЫ – войны неизвестной странички…
Ваша память к нам в души – стучит!
Я спотыкаюсь на последней сочиненной строке, меня в дом приглашает Татьяна Тимофеевна Крамаренко, в девичестве Шопина. В дом, где когда-то звучал смех ее шестерых детей, а сегодня – стоит тишина, нарушаемая лишь мяуканьем кошки, да тиканьем часов…
Она усаживает меня за стол, показывает старые фотографии, фронтовую книжку красноармейца Тани Шопиной, с которой она прошагала по войне – от порога родного дома – до Венгерских и Чешских пределов…
Мерно и неторопливо она рассказывает, как с группой девчат, среди которых была родная сестричка Мария, 18 летняя красавица, и веселая, неунывающая подружка – Маруся Савина, с которой они и в медсанбате ухаживали за ранеными, и кормили солдат и офицеров на полковых и дивизионных кухнях.
Я оглядываю нехитрое жилище Татьяны Тимофеевны. Не работающий телевизор, такой же не работающий холодильник – вот и все признаки современной цивилизации. Вот так – возблагодарила ее Родина за то, счто сама , после гибели мужа — подняла на ноги шестерых детей, что сегодня работают на страну – учат детей, трудятся земледельцами в родном районе. Действительно сестры Шопины – настоящие «старые русские», что доживают свой век на отшибе громадных дел, в громадной и богатой стране, где постоянно что-то делят, похваляются новой статью и талдычат про социальную защищенность…
Вот только для старушки сегодня досадней всего не отсутствие удобств, когда и топить приходится углем, и воду доставать из колодца… Татьяна Тимофеевна жалуется на соседа, что досаждает обеим сестрам . И кого уже однажды учили «уму разуму» с помощью суда.
Ну как урезонить соседа! Угрожает нам, окно сестре разбил…Неужели нет власти в селе? – чуть не плачет фронтовичка, разворачивая коробочку с медалями, заигравшими позолотой на сентябрьском солнышке «бабьего лета»…
ГИБЕЛЬ МУЖА – ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ
-Мой муж, механизатор – тоже самая настоящая жертва войны!- говорит хозяйка , проводя дрожащей ладонью по листу с военными песнями, поэтические строчки проглядывают сквозь пестроту выцветших от времени чернил…
-Мы приехали во Вторые Тербуны. И он был первым трактористом, кто потревожил поля, заросшие в годы войны и окупации, начиненные бомбами и минами, снарядами и прочей смертельной «начинкой». Помню, он сел в трактор, проехал по полю громадный круг, как сапер или минер… Вылез из машины, сказал своему напарнику: «Видишь, я жив. Давай, паши смело!»
-А вот напарник – в начале мая 1956 года нашел смертельную игрушку – так называемое «Эхо войны». Ночная смена, муж говорит другу: «Сань! Брось ты эту железку, не носи, это опасно!» А тот бросил ее в костер, проверить… Муж в это время стоял метрах в 12 от костра… Взрыв! Его тяжело ранило и 5 мая супруга не стало… Дом и детей поднимала я в одиночку!
…И когда в Липецк вызывают на День Матери благородно одетых женщин, чьи женские подвиги – бледнут по сравнению с нашей крестьянской бабьей доле Матерей-Героинь, мне становится неловко… Нас – хлебнувших войны вместе с солдатами мужиками, многодетных матерей – единицы! И мы почти в полном забвении.. Старушка умолкает, в уголках ее глаз – стынут слезы. Она опирается на старый, неработающий холодильник, вынимает фронтовую газету, где есть заметка о гибели ее сестры. Дает прочесть , добавляя от себя?
« Сестричке только что исполнилось 18 лет… ЕЕ убили на поле боя, когда она перевязывала раненого нашего офицера. Перед ее могилой бойцы поклялись отомстить за смерть моей сестры…
Они прошли огонь и воду –
Девчата с липецких краев,
Дав клятву – верным быть народу,
Пройти – средь огниво боев.
Не все – вернулись с поля брани,
А кто вернулся – не в чести…
И судьбы их – мне сердце ранят.
Что я могу? Сказать : Прости!
Прости, страна! Что днем минувшим –
Не скрасила их бедный быт…
Прости, что к этим вот старушкам –
Банкиров – путь давно забыт…
И что средь блеска олигархов,
Где всяк на выдумки горазд…
Свою «последнюю» рубаху –
Никто крестьянкам не отдаст…
В волнении записывая черновые стихи и поглядывая в фронтовые документы, затем на руки старушки и ее глаза, мне очень хотелось, чтобы мои коллеги из столичных телеканалов родили особую телепрограмму. Где показывали нашим властителям и «кормильцам» вот такие «сериалы» — где среди стариковской нескладной доли – оканчивают свой век русские крестьянки, в том числе те, кто вернулся с войны и поднял пашню из праха и забвенья…Назло судьбе, теряя близких, они выжили. Их не пригласили на торжества в «Очаково», куда уже повезли золотое зерно с тех полей, что еще помнят тепло рук сестер Шопиных, что вязали после войны снопы из колосьев первого послевоенного урожая…
СЕСТРА – СВЯЗИСТКА
У меня сестра Аня – связисткой во Вторых Тербунах работала. Теперь вот на пенсии, детей нет, Бог не дал. – Татьяна Тимофеевна вздыхает, рассказывая, что несмотря на возраст – сестичка помогает ей, инвалиду второй группы, что они вдвоем пытаются скоротать отрезок жизни.
-Нет, дети у меня ласковые и добрые. Вчера вот сыновья приезжали… — словно оправдывается старушка, пытаясь передать и неопределенность в современной стране и своих взрослых детей, что проживают кто в Тербунах, кто – в Новосильском.
Моя сестра – обеспечивала связь в крупном нашем селе. ЕЕ голос знали тысячи земляков, она радовалась, слыша известия о рождении детей, о свадьбах и юбилеях. У нее тоже нелегкая жизнь. И прожила она в труде, достойно… ВОЙНА – НЕ САХАР
О войне Татьяна Тимофеевна вспоминает отрывочно. Как их, 15 девушек, сагитировали на фронт. Как девчата потом хотели пойти по домам, а лишь две сестры Шопиных, да Маруся Савина – упорствовали в своем желании помочь мужикам на войне… Как тех, кто хотел разбежаться – «для науки» погоняли по заросшему полю, чтоб образумились…
Война – не сахар! – приговаривает старушка, вспоминая, как трудились в лазаретах, выхаживая раненых, как стирали бойцам обмундирование, как пришлось поработать регулировщиками на понтонных переправах.
-Я если видела несправедливость и нарушения – говорила прямо! –За свой язык и нрав даже на гаупвахте сидела! – с гордостью говорит Татьяна Тимофеевна, рассказывая порой даже то, о чем помалкивают историки и летописцы войны – о взаимоотношениях мужчин и женщин на войне. О фронтовом братстве и любви. О житейских трагедиях и громадных , роковых случайностях…
-У меня за войну – 16 благодарностей от командиров, в книжку занесены, есть Почетная Грамота от командования … — с городостью говорит фронтовичка, вспоминая время боев, постоянной угрозы смерти , что слава Богу – окончилось Победой…
— Старший лейтенант Максименко, мой командир, доверил мне контролировать боевой дух нашей роты. И он всегда был на самом патриотическом уровне – подчеркивает моя собеседница, бережно складывая фронтовые реликвии в платочек…
ДО НОВЫХ ПРАЗДНИКОВ…
И вот наступила пора прощаться. Утомленная беседой и воспоминаниями Татьяна Тимофеевна вышла на порог, за которым гомонили индюшки, пахло прелыми листьями и спелыми яблоками.
Под кустами – белело два куриных яйца, словно знаки куриного внимания, проявленные к хозяйке, которой уже трудно дойти до сарая, где тихо квохчет курица…
Когда мы еще встретимся с этой много повидавшей на своем веку женщиной, поднявшей на своих руках шесть детей… Какая судьба сведет нас, людей еще вчера совсем незнакомых?
Оркестры смолкнут, отзвучат призывы…
Утихнет шум парадных, ярких встреч…
И по деревням матушки – России
Затеплят огоньки церковных встреч…
Фронтовики – друзей своих помянут,
И разойдутся – боль свою тая…
И будет также лихо, окаянно,
Нестись в века – беспечная Земля,
И будут полыхать иные войны,
И новые победы — озарять.
… Фронтовики, за вас страна спокойна,
Вы путь земной окончили не зря!
Оркестры смолкнут, отзвучат раскаты,
Салютов, озаривших небеса…
Но я запомню – женщины- солдатки
Святые и печальные глаза…
Эти стихи родились уже в редакционной машине по пути в Тербуны. Где по осеннему пестро зажелтели деревья, собираясь укрыть землю. Землю, политую потом и кровью таких же фронтовиков и крестьянок, как сестры Шопины.
А.ЕЛЕЦКИХ., спецкорр. «Комсомолки» — специально для «Маяка»
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.