Сумасшедшая ловля с пирса

 СУМАСШЕДШАЯ ЛОВЛЯ С ПИРСА

Владимир Фомин,

Новая Зеландия, наш друг и коллега  из Хаммер Спрингс,

Новая Зеландия.

Однажды, несколько лет назад, я договорился с дедом Станиславом порыбачить с грузового пирса в порту Лителтона.

В тот момент я в межсезонье подрабатывал на ферме и жил недалеко от Крайсчёрча. Выехал рано утром и в тумане не разглядел переходящую через дорогу утиную семейку. Резко тормознул, но селезня таки подбил бампером своего микроавтобуса.

Утка с утятами юркнула в ближайшие кусты, а селезня я подобрал, положил в целлофановый пакет и закинул в багажник.

Чего добру то пропадать?! Его же можно по разному использовать – ну хотя бы на вертеле над костром приготовить. Почти в одиночестве на ферме даже делиться ни с кем не придётся. Но получилось не так.

Когда я приехал на причал дед был уже там и с кислым видом глубокомысленно созерцал и не думающий шевелиться кончик воткнутого между досками настила спиннинга. « — Ну и …?» — спросил я. Станислав вытряхнул из ведра заднюю часть какого то тощего и уже попахивающего кролика, пнул его ногой, плюнул вслед и печально махнул рукой. « — На дороге нашел, а он вот … только воняет, брать противно, и ничего мне не ловит!»

. Тут я вспомнил про своего селезня и достал его из багажника. Дед быстренько выпотрошил его каким то старым и ржавым, но чрезвычайно острым, кривым ножом и, наживив на оба крючка по большому куску внутренностей, зашвырнул спиннинг прямо под борт стоявшего около пирса старого траулера.

Груз не успел коснуться дна … и тут началось! Рейкот ( вид трески ) рвал наживку как только она касалась поверхности воды. Дуплеты были через раз. Рыба шла вся мерная, размером с полруки и весом грамм в 400-500.

Давно кончились все внутренности, мы просто кромсали от селезня что попадалось под нож, а клёв не прекращался. Вся свободная от вахты команда повисла на поручнях траулера и громкими нецензурными возгласами комментировала нашу рыбалку.

 А мы с дедом работали в два спиннинга не покладая рук и остановились только тогда, когда от селезня остался голый скелет, крылья да несколько перьев.

 Остальные разнёс ветер. Меньше чем за час мы натаскали, если мне не изменяет память, два больших ведра отличного упитанного рейкота.

 Станислав забрал себе полведра, он как то по особому и очень вкусно умел коптить эту рыбу, несколько крупных штучек взял я и потом презентовал их хозяевам фермы, а всё остальное мы с трудом распихали по приятелям, живущим в Крайсчёрчу.
В другой раз дед демонстрировал мне самодельную краболовку и вокруг нас собралась приличная толпа японских туристов с интересом наблюдая необычный процесс.

То ли день был удачный, то ли краб голодный, но только за какие то полчаса на тухлое мясо во время прилива он натаскал чуть меньше ведра отборных, с панцирем в два кулака, крабов.

Краболовка была примитивно простая – вылитый в форме чашки большой кусок свинца с юбочкой из стальной сетки по краям и вплавленными по кругу шестью большими и острыми крючьями

. В середину чашки запихивался дурно пахнущий кусок мяса, юбочка придерживала его и не давала выпадать, снасть опускалась на коротком спиннинге отвесно с пирса в воду и держалась внатяжку, чуть касаясь дна .

 Дальше просто – почувствовав «поклёвку» дед резко дёргал прибор вверх и в 99 процентах краб, а то и два сразу, нанизывались на торчащие в разные стороны острые крючья. Я так до сих пор и не знаю, легальна ли такая рыбалка и можно ли так ловить, но когда я в тот день спросил об этом Станислава, он категорически ответил, что ему на это плевать с самого высокого маяка.
Всего несколько лет прошло с тех пор.

Совсем недавно Деда Станислава не стало. Ушел он спокойно и тихо, сидя за мольбертом и в который раз рисуя кому то в подарок так полюбившейся ему порт и причал в Лителтоне. Кисть выскользнула из руки и упала на пол, оставив почти неприметный чёрный мазок на деревянном полу дедовой студии.

Много русских, да и не только русских, съехались в тот погожий зимний день на кладбище в Крайсчёрче проводить в последний путь хорошего Человека, Художника и Рыбака из далёкого украинского города Запорожье. Вместе с Дедом положили старый, любимый им спиннинг и ту самую незаконченную картину…
После жаркого летнего дня было приятно разбежаться по песчаному пляжу и головой вперёд нырнуть в громаду набегающей тёмно-бирюзовой океанской воды. Волны шли небольшие, тяжёлые, через равный промежуток и стройные как солдаты на параде. Начинался прилив. Было тепло и совершенно безветренно. Самое время для вечерней рыбалки.
Хорошенько наплававшись и замёрзнув, я вернулся к машине и переставил её на бесплатную стоянку поближе к пирсу.

Потом переоделся, собрал всё своё рыбацкое барахло и уже через пять минут нашел себе свободное местечко справа на самом конце пирса между двумя, серьёзного вида, рыбаками в шляпах и небольшой группой маорийских ребят.

Ребята свободно расположились на бетонном полу пирса, громко смеялись и усиленно пили пиво, закусывая его тут же раскрываемыми свежими мидиями (собранными, как мне подумалось, прямо на берегу во время отлива) и лишь изредка поглядывали на свои удочки. Двое других рыбаков, молчаливо сидя на маленьких раскладных брезентовых стульчиках, ни на секунду не отрывали взгляда от кончиков, совершенно неподвижных, жёстких океанских спиннингов.

Я оглянулся вокруг. На пирсе было довольно людно. Ближе к левой стороне несколько японцев пытались в отвес ловить какую то мелочь, чуть подальше трое мальчишек активно соревновались в поимке небольших крабов, а по центру пирса прогуливались туда – сюда туристы разных мастей и национальностей вооруженные самой разнообразной суперсовременной фотовидеотехникой.

Иногда они останавливались около кого ни будь из рыбаков и что то вежливо спрашивали, или не менее вежливо давали совершенно идиотские советы. Однако на маорийских ребят поглядывали немного с опаской и обходили насколько это было возможно в пределах пирса. Если правда, то уж больно развязно и немного нагло они себя вели, всем своим видом стараясь показать всем туристам, кто настоящие коренные жители и хозяева страны. Я даже был уверен, что не только количество пива тут поприсутствовало, но и хорошая порция травы.
Маори – местные жители островов, и жили в Новой Зеландии, Стране Длинного Белого Облака, ещё до Джеймса Кука, Абеля Тасмана и прихода белых колонизаторов. Поведение и отношение не всегда бывает адекватное и доброжелательное, особенно у молодёжи, особенно в больших городах и особенно в последнее время… В Окланде, на Холме Одного Дерева, стоял памятник и большое дерево, посаженное давно в честь дружбы маори и киви (белых поселенцев). Несколько раз маори пытались срубить дерево, и в конце концов… остался один памятник.
Что касается меня лично, то я никогда не сталкивался с таким отрицательным отношением коренного населения, у нас их просто очень мало на Юге.

Больше того — у меня несколько приятелей среди маорийцев, они почему то совсем неплохо ко мне относятся и не раз даже помогали в тяжелую минуту не только словом, но и делом. Так что у меня к этим ребятам никакой боязни и антипатии не было, но правда и в компанию меня никто не приглашал.

Тем не менее я тихонько поздоровался, сбросил рюкзак совсем рядом от их вещей, поставил рядом спиннинг и впечатал в бетон тяжело и глухо звякнувшую большую упаковку «Хейнекена», которую купил в ближайшем супермаркете собираясь на рыбалку.

Смех и разговоры стихли, пять пар тёмных глаз внимательно изучили мой фейс, уважительно глянули на дорогой четырёхметровый спиннинг «шимано», переглянулись и опять уставились на меня. Я поздоровался ещё раз погромче, подвинул поближе ящик с пивом и задал первый стандартный рыбацкий вопрос…
Через полчаса в ящике осталась меньше половины бутылок …
О чем мы только не болтали !

Ребята первый раз в жизни видели живого человека из далёкой России, о которой (если сказать честно) у них было самое смутное понятие. Т.е. кое что они конечно знали, почерпнутое из разных идиотских фильмов, и с интересом распрашивали меня про русскую водку, КГБ и мафию.

Давно были забыты спиннинги, мы тесно сидели в кружочке и разговаривали обо всём на свете. Расслабившись и осмелев я тоже задавал кое какие вопросы, на которые никогда не отважился бы в другое время. ..