В Пальну, к Стаховичам…

СВЯТЫЕ  МЕСТА ЧЕРНОЗЕМЬЯ

   ЗОЛОТОЙ ТРЕУГОЛЬНИК

 Недавно тербунские читатели узнали, что Стаховичи – знаменитый дворянский род. Они ,  представители славной фамилии — подсказали  Льву Толстому образ Холстомера, помогали К.Станиславскому  развивать его оригинальную систему в театре,  сделали елецкие кружева – школой  мастерства и даже… управляли Финляндией! Недавно А.Елецких вновь побывал в старом дворянском гнезде, где жили хозяева части лесов и полей Тербунской земли…

                     ВЕЧНЫЕ СТРАННИКИ

    Есть в Черноземье места – где память людская — напрягается и звенит , отдаваясь сладкой  истомой  от  произношения  великих, известных со школьных времен фамилий… Одно из таких мест – это «золотой треугольник» — между липецкими купеческими городками — Ельцом, Задонском и Лебедянью. Наверное нигде более во всем  Черноземье не сосредоточилось  более мест, связанных воедино с  колоссами российской мировой культуры: здесь жили , творили, останавливались или просто гостили: Лермонтовы и Бунины, Пушкин и Тургенев, Толстой и Пришвин.  Здесь гостевали или учились , набираясь образов и характеров, музыки жизни и  самобытности нравов —  Станиславский – с целой группой артистов МХАТа, Репин с мольбертом, Хренников с нотной тетрадью…Здесь родились Д. Писарев и  М. Вовчок ,  И. Массалитинов и Т. Хренников , А. Эртель и Н.Задонский, Е.Замятин и Н. Успенский….

   Через славный городок Елец, что на один год старше Москвы – устремлялись к южным границам государства Российского – русские Государи – от первого – до последнего царя… Не раз  ехал  через местное Придонье —  строить первый российский  Флот Петр Великий, дописывать  «Горе от ума» в свои  липецкие Локотцы —  А. Грибоедов, торопился в Задонск М. Горький…

  Этот поистине «золотой треугольник» , наконец, родина  знаменитой на весь мир семьи «вечных странников» – блистательных Стаховичей…

           ИМЕНИЕ  СТАХОВИЧЕЙ В ПАЛЬНЕ

    Чем ближе мы приближались к Пальне, тем чаще билось сердце. Мы ехали по октябрьским опустевшим полям, где всего менее века назад – бродили с ружьецом и собаками по полям и перелескам, или скакали верхом —  молодые охотники, чьи фамилии говорят очень многое… Быть может, где то здесь, на весеннем, подсыхающем , парующем на  майском солнышке  косогоре, оглядывал дали из-под руки Иван Бунин. Здесь, в полях близ реки, поверив охотничьей байке о «белом перепеле» , услышав ее из уст  своего друга- крестьянина Гуська, выманивал из поспевающего жнивья доверчивую пернатую дичь —  Михаил Пришвин…

  Озерки, Хрущево, Суходол, Пальна… Разве может быть что-то  хмельней и звучней для россиянина, чья юность прошла под шелест «Антоновских яблок», «Темных аллей» или «Кащеевой цепи»?

  Мы въезжаем в Пальну, где настороженная тишина обманчива и пуглива. Сквозь заросли деревьев  что-то светится, озаряя душу сомнениями. Вот оно — громадное белое двухэтажное здание – среди оживающих деревьев. Оно – словно израненная громадная белоснежная птица — затаилось на очередном рубеже веков…

  Даже в таком нищенском, убогом состоянии – фасад старинной дворянской усадьбы поражает былым величием. Пятнадцать разбитых, израненных ступеней уводят нас к парадному входу, заколоченному, как дверь , ведущая в истекшее тысячелетие. Четырнадцать белых колонн – как слоновьи ноги – с видимым усилием еще поддерживают вековую тяжесть верхнего этажа, где холод запустения и кабинеты новых хозяев – контора местного сельхозкооператива. Где в комнатах – по прежнему обходясь  без компьютеров – просчитывают на бумагах  шансы на выживание в условиях якобы земельной реформы – бухгалтера и плановики… Дети и внуки тех, кто выжив Стаховичей из усадьбы – пытались на старом фундаменте построить новый мир, вплоть  до бесплатного рая на земле …

    Тихо. И вдруг — сидящая в старинном кресле женщина вдруг встрепенулась: «Неужели  Стахович такой … бедный, что не может отремонтировать родовое имение?»- спросила она меня с возмущением , словно это  не «экспроприаторы» привели  этот белоснежное здание в страшное запустение, а все те же «баре», чья память еле теплится, помещенная здесь, может быть, разве что  в одном предмете…

— Это старинное кресло! В нем барин сидел! – похвасталась женщина, указуя на ветхого вида остаток дворянской мебели, чудом уцелевший среди этого бурелома времен…

                   ВИД ИЗ СТАРОГО КРЕСЛА

Я потрогал старинную вещь, что помнит тепло хозяйской руки. В нем слушали музыку и качали детей, писали статистические отчеты, рассказы и стихи… И теперь оно сиротливо стоит в углу, внимая  всему необычному, что мало похоже на музыку пианиста Игумнова или на пение виолончели в руках старого друга Михаила Михайловича Стаховича – Славы Ростроповича… 

 Вид из кресла сиротлив и смирен. Из него – гляди- ни гляди, никак  не увидать памятных досок и скульптур знаменитостей, пребывавших в здешних пенатах. Зато,  среди аллеи за домом –  облупленный, со струпьями известки.  Торчит из земли корявый  бюст дворянина Ульянова,  по чьей воле – распалась Великая Империя , а последний генерал-губернатор российской Финляндии – тоже Стахович – пустился, как и весь славный род – в изгнание…

  В местном райцентре Становое – пеньками торчат постаменты, где недавно находились бюсты Лермонтова, Пушкина, Стаховича, Пришвина… Зато, недавно,  по административной воле ностальгирующей по местной бюрократии – поднялся на главной улице ,  выше памяти великих ,  – бюст бывшего первого здешнего коммунистического секретаря. Представителя той буйной силы, что разграбила и привела в разорение  только в Черноземье более ста дворянских усадеб. Вместе с роскошью комнат, старинными картинами и китайскими вазами, скульптурами и роялями, коврами и коллекциями старинных монет и наград… Я уже не говорю о сотнях разрушенных по воле первых местных  вождей — храмов, церквушек и часовен.

    Уже в девяностых – исчезли у  семейной церкви Стаховичей – мемориальные могильные плиты, совсем недавно – искорчевали до донышка —  родное гнездо Пришвиных – село Хрущево…

Иван Бунин проклял  бунтовщиков  в своих «Окаянных днях». За всех – отринутых и ограбленных русских патриотов. Проклятых и преданных забвению…Кажется, имеется сегодня липецкая премия имени Бунина. Но кто в жюри? Только ли сторонники бунинской любви к Отчизне? И нет ли среди означенных имен – тех,  вечно вчерашних , кто и поныне верен «светлым идеям мировой революции»? И кто и за что – награждаем  ежегодно от имени  великого контрреволюционера? Вопросы, вопросы, вопросы…

  Пальна, душа  моя… Звенит речка, прячась в зарослях лозняка,  мимо разбитого мостика можно пройти к разрушающейся стене. Отсюда – смутно видна усадьба. Сиротливо и грустно блестят стекла окон…   Когда-то внутри комнат , за столом собирались хозяева и гости. С балкона, имеющего сегодня затрапезный и убогий вид, художник И.Репин писал свою знаменитую картину… Гости из МХАТа – по просьбе  Михаил Александровича и с позволения Константина Станиславского – играли короткие сценки и проводили «капустники»  по поводу  очередного семейного празднества…Здесь учили детей  местных жителей искусству «елецких кружев », здесь лелеяли русские промыслы. Выводились лучшие резвые рысаки и охотничьи борзые…Здесь рождалась поэзия и умирала скука.

  Не до тебя пока, старинная усадьба! Изможденная юбилеями , конкурсами и презентациями – страна наводит лоск лишь там, где ближе всего —  иные великие люди современности.

…

    Мы уезжали из Пальны  под вечер. Когда шум дождя шелестел по крыше усадьбы, словно оплакивая серебряный век поэзии, искусства и человеколюбия.

   За  цветастыми  деревьями, где  когда-то стояли старые  конюшни и белел ипподром – вдруг почудилось ржание лошади. Словно это  откликнулся Холстомер, образ, подсказанный  Льву Толстому одним из  Стаховичей…

                 А.ЕЛЕЦКИХ, фото автора

            Становое-Пальна-Воронеж