Мастер с Канонерской

 

ИЗ ЦИКЛА "ТОРФ И ВЕРЕСК"

Андрей ОКУЛОВ, 

наш корр. Берлин.

 

Мастер с Канонерской

 

Мастер направил струю огня на кучку серебряных опилок и обрезков разной величины, что лежала на асбестовом коврике. Металл сначала потемнел, случайные ворсинки вспыхнули. Обрезки почернели, потом стали оранжевыми и начали плавиться.

Как раз в этот момент зазвонил телефон.

Мастер смачно выругался, но прерывать процесс не стал. Да и не мог бы, без отвратительных для дела последствий. Металл как раз начал стекаться в одну большую каплю.

Мастер схватил со стола старый ржавый надфиль и помог присоединить к большой капле расплавленного серебра, каплю поменьше, что начала «страдать сепаратизмом»: отделилась в маленький никчемный кусочек. Таковой был ему совершенно ни к чему.

Он на всякий случай провел пламенем по капле и выключил горелку. Теперь он быстро схватил небольшую, заготовленную заранее стальную пластинку, бывшую некогда плоским напильником, и прижал серебряную каплю к асбесту. Металл моментально сплющился и тут же начал остывать. Нужный эффект был достигнут.

Мастер подцепил плоскую серебряную каплю плоскогубцами и перевернул.

— Да, то, что надо. Теперь путь сама остынет, а то еще закалится…

Он положил ее на прикрепленные к углу стола тиски: на массивном холодном металле она должна была остыть быстрее.

Стеклянная банка с раствором кислоты стояла на дальнем углу все того же широкого стола. Удивительно, как один человек мог разбираться во всем этом хаосе самых разнообразных инструментов и случайных приспособлений. Но он был МАСТЕР…

— Так, охладился. Теперь кислота…

Он схватил слиток пинцетом и аккуратно, избегая опасных брызг, погрузил его в банку с кислотой. На концах щупалец пинцеты были напаяны медные окончания, — чтобы не испортить сталь, и не допустить ненужного налета на изделиях из драгметаллов. Слиток тихо опустился на дно. Мастер вытер руки и достал сигарету.

Он долгие годы работал в одиночестве, отчего незаметно начал разговаривать сам с собой. Когда один из знакомых удивился этой манере, он только улыбнулся:

— Приятно поговорить с умным человеком!

Он задумчиво пощипывал себя за седую бороду и рассматривал слиток, лежащий в банке с зеленоватой кислотой.

— Да, дужку придется делать отдельно. Камня не надо, рисунок будет ажурный. Выпиливать. Остались ли у меня пилки нужной толщины?  Должны быть. Все зависит от рисунка. Она обещала принести сегодня. Интересно, зачем ей такое кольцо? Ладно, вроде, платит наличными. Но по-другому ему заплатить было просто нельзя.

Он достал бляшку пинцетом из банки и отнес его на кухню. Включил воду и подставил изделие под струю.

Промыл, вытер бляшку замусоленной тряпкой, и вернулся в комнату. Или — в мастерскую? Его квартирка давно уже была мастерской с бесконечными вспомогательными помещениями.

Он взял со стола надфиль и сделал на одной стороне серебряной бляшки небольшой надпил.

— Теперь не перепутаю, где у нее зад и перед. Правильным концом ее прокатаю в вальцах. А то пойдет «металлический ворс». Заготовка будет как щетка: снова переплавлять придется…

Он разомкнул небольшие вальцы, которые были прикреплены на краю необъятного стола, засунул серебряную плашку между валиками, завинтил винт, и с трудом пропустил заготовку между ними. Потом еще раз.

Включил горелку и отжег бляшку на листе асбеста.

— Ну, теперь пусть остывает…

На улице раздались шаги по металлической лестнице, затем – осторожный стук в дверь.

Мастер зашлепал тапочками к выходу.

— Кто там?

Хрипловатый женский голос отозвался:

— Валерий Петрович? Я от Савелия Ивановича. Я звонила, но никто не подходил….

— А-а-а… Сейчас открою…

Мастер с усилием повернул в железной двери старый ключ.

На пороге выросла долговязая фигура блондинки с распущенными волосами.

— Проходите! Вы Светлана?

Женщина виновато улыбнулась, вытерла ноги и вошла в прихожую.

— Вас не сразу найдешь… Эта лестница во дворе, которая ведет прямо в стену. Еще и снег прошел. Мокрый, я на железных ступенях чуть не поскользнулась.

— Да вы проходите… У меня здесь и прихожая и кухня. А в соседней комнате мастерская. Я один живу, мне много не надо. Да и уезжать собрался.

Светлана стряхнула со своих распущенных волос непрошенные снежинки.

Мастер замахал руками:

— Раздеваться не надо! Здесь не очень тепло. Можете только пальто расстегнуть…

Женщина кивнула и последовала его совету, расстегнув свою куртку защитного цвета.

Ее нельзя было назвать красивой или симпатичной. Ее вид скорее вызывал сочувствие и настороженность одновременно.

Блеклая блондинка, худое лицо, выцветшие глаза. Тяжелые военные башмаки с широкими подошвами. Что-то вроде подбитой Валькирии из скандинавских саг.

— Вы проходите в мастерскую, я покажу вам, что я уже сделал. Хотите чаю?

Светлана помотала головой и одновременно быстро осмотрелась. Она будто все время опасалась кого-то.

Мастер провел гостью в мастерскую и усадил ее на стул, заблаговременно поставленный посередине комнаты. Сам он сел на табуретку напротив.

— Савелий Иванович сказал, что вам нужно серебряное кольцо. И что вы придете, чтобы снять мерку и объяснить, что на нем должно быть изображено. И что вы – Светлана. А фамилия вам не обязательна…

Мастер улыбнулся. Женщина тоже улыбнулась и отвела глаза.

Мастеру ее улыбка показалась, чуть ли не хищной. Она тихо пояснила:

— Ну, я знаю, что вы ювелир. А больше я не знаю о вас ничего. И не спрашиваю. Даже не спрашиваю, откуда у вас эта странная квартира с железной лестницей прямо посреди двора…

Мастер подошел к столу и взял с него лист бумаги и ножницы. Он вырезал из листа полоску бумаги и подошел к заказчице.

— Ну, квартиру эту я получил случайно. Здесь раньше сапожник жил. Такой же неприхотливый мастер, как и я. Потом он умер. И здесь поселился я. И оборудовал уже свою мастерскую…

Светлана склонила голову на бок и смотрела на мастера недоверчиво.

— Светлана, так вы можете подробнее описать, что за рисунок на кольце вам нужен? А размер мы сейчас снимем…

Он осторожно приложил полоску бумаги к пальцу, который протянула заказчица, отмерял нужный отрезок, загнул полоску в нужном месте, и надписал на полоске: «Светлана».

— Так что за рисунок?

Светлана полезла во внутренний карман куртки. Осторожно достала сложенный вдвое листок, развернула его, и протянула мастеру.

— Вот. Рисунок должен быть точно таким. Размер – как вам кажется уместным. Только точно такой, как на  рисунке! Иначе я заказ не приму…

Она встала и подошла к столу.

— И как вы разбираетесь во всех этих инструментах! Для меня это просто широкий стол, заваленный всяким хламом…

Мастер с интересом разглядывал карандашный рисунок, врученный заказчицей. Он только пробормотал, не поднимая головы:

— Это все нужные и незаменимые для меня вещи. И здесь совершенный порядок. Он понятен лишь мне одному…

Светлана осторожно подняла со стола серебряную бляшку.

— И вы хотите сделать мое кольцо из ЭТОГО?!

Мастер встрепенулся.

— Ничего не трогать! Иногда это просто опасно. И для вас, и для меня… Проба серебра высокая. Как раз для вашего кольца.

Заказчица вздрогнула и чуть не уронила слиток. Она тотчас осторожно положила его на краешек стола.

— А что это за странный аппарат?

Мастер поднял голову.

— Это электрическое увеличительное стекло. Для особо тонкой работы. Может быть, именно для вашего кольца он и пригодится. Подставьте свой палец под стекло и посмотрите.

Светлана снова задумчиво улыбнулась. Наверное, чтобы хоть как-то отреагировать. Потом подошла к столу и сделала так, как ей предлагали. Она улыбнулась еще раз.

— Почти микроскоп! Надо будет заказать такое: все можно разглядеть, любую пылинку…

Мое кольцо должно быть серебряным, но темным. Обязательно. И рисунок должен быть только таким, как на листке. Иначе я заказ не приму. И денег не заплачу.

Мастер усмехнулся.

— Вы где работаете? Второй раз угрожаете… Думаете, это поможет?

Дама слегка покраснела.

— Просто, мне это кольцо очень нужно…

Она стояла у стола и спрашивала  про разные инструменты, которые были разбросаны на нем. Мастер сначала отвечал подробно и обстоятельно, потом отрывисто, а потом резко сказал:

— Я мастер. И всех тонкостей моего ремесла вы все равно не поймете. Ваш заказ понятен. Вы получите свое кольцо.

Заказчица тряхнула своими светлыми волосами и осторожно спросила:

— А когда?!

Мастер упер взгляд в потолок и начал шевелить губами.

— Так, дужка, подгонка, ажурное выпиливание… Чернение… Ну, неделька.

Светлана довольно засмеялась.

— Так быстро?! Здорово!

Она сделала по комнате несколько кругов, будто кружась в вальсе.

— Светлана, не надо так топать своими солдатскими сапогами! Внизу, под полом – арка двора. Если провалитесь, окажетесь прямо на улице… А что вас так удивляет?

Светлана остановилась и посмотрела под ноги.

— Быстро. Это хорошо. Савелий Иванович сказал, что вы замечательный мастер. Цена мне известна.

Мастер задумчиво почесал голову.

— У меня в этом городе не так много времени. В этой стране тоже…

Светлана подошла к полке у стены: на ней были расставлены овальные эмалевые миниатюры.

— Какая красота! Это все ваша работа?

Валерий Петрович даже удивился.

— Здесь чужих работ нет. Финифть. Вот это – портрет матери Петра первого. Недавно фотография этой миниатюры появилась в одном историческом журнале с подписью: «Найден неизвестный портрет матери Петра»! А это моя работа. А вырезка из журнала где-то валяется.

Он даже как будто приосанился от гордости.

— Но это все заказы. Не продается.

— Ну, если мне ваша работа понравится, я обязательно закажу вам что-нибудь еще.

Валерий Петрович отложил рисунок.

— А что означает это странный крест? И эти значки по краям?

Заказчица на минуту задумалась.

— Крест это – арийский. Он знаком всем, кто сведущ в геральдике. А по краям – рунические знаки. Значение этого сочетания понимают немногие. Но расположение символов должно быть именно таким!

Мастер поднялся с места.

— А почему вы не обратились в обыкновенную          мастерскую?

Светлана состроила как можно более безразличное лицо.

— Там будут задавать ненужные вопросы. А мне этого не нужно.

Валерий Петрович понимающе кивнул.

— Хорошо. Вы сможете забрать свой заказ здесь, через неделю, в это же время. Руны…. Могу ли я на обратной стороне кольца сделать кельтский орнамент? По-моему это сюда очень подходит, а символику не нарушает.

Светлана нахмурилась.

— Кельтский орнамент? Ну, про это мне ничего сказано не было. Наверное, можно. Но вам то какая разница? Больше, чем договорено, я вам за кольцо не заплачу!

Мастер вяло махнул рукой.

— Я не про деньги. Просто я мастер. И мне хочется делать только высококачественные вещи. А руны с кельтским орнаментом сочетаются очень неплохо.

Светлана встала с места.

— Главное, чтобы все знаки были на нужном месте. И четко различимы. А то у меня зрение неважное. И у нужных людей оно тоже не всегда блестящее. Значит, через неделю?

Валерий Петрович поднялся со стула и вышел в прихожую. Там он быстро накинул брезентовую куртку.

— Светлана, я вас провожу. А то заблудиться здесь несложно. Я вас только до трамвайной остановки доведу.

— Спасибо…

Они вдвоем вышли наружу. Валерий Петрович два раза повернул ключ в замке, потом начал спускаться по железной лестнице, в готовности в любой момент подхватить неловкую гостью. Она осторожно прогромыхала своими ботинками вниз по лестнице. Возле пункта приема стеклопосуды в углу двора стояла небольшая толпа с сетками, набитыми бутылками и банками. Она была настолько увлечена возможностью избавиться от своего стекла, что не обратила на парочку никакого внимания.

Когда Светлана с мастером зашли под арку, женщина настороженно поглядела на свод. Валерий Петрович рассмеялся.

— В моей мастерской сейчас никого нет. Так что, проваливаться сквозь пол некому.

Они вышли на улицу Канонерская, прошли несколько метров. Странная парочка. Она – долговязая нескладная блондинка в военных сапогах. Он – затасканный интеллигент с седой бородой, неуклюжий, с добрыми глазами.

— Вы собираетесь уехать из страны?

Она хотела свернуть налево, но он взял ее за рукав и остановил.

— Давайте, лучше сюда: я проведу вас до Новой Голландии. Знаете этот остров?

Она помотала головой, не поднимая ее.

— Спасибо за это предложение. Я Питер знаю плохо. Но задерживаться не могу. Меня ждут.

— Значит, через неделю. Ну, как до трамвайной остановки дойти. Вы знаете. До свидания!

Валерий Петрович подождал, пока долговязая фигура не исчезнет за углом, развернулся, и медленно побрел по знакомой улице. Он опять бормотал себе под нос, не обращая внимания на прохожих.

— И что это за знаки? Зачем? Подозрительно это как-то. Да и дама странная….

Он подошел к набережной канала.

— Вот и Новая Голландия. Все как всегда. Только скоро я уже буду далеко.

Мастер посмотрел на вход в старинное сооружение.

— В 1921 году, когда было восстание в Кронштадте, отсюда вещала большевистская радиостанция. Уговаривала восставших моряков сдаться. А теперь – пошивочная мастерская. Шинели шьют. Военный объект.

Он презрительно сплюнул в воду и понял, что рассказывает все это самому себе.

— Дурацкая привычка. Болтаю сам с собой, а мимо люди проходят. Еще в психушку запихнут до выезда. Так. Надо будет отцу Льву позвонить.

 Он развернулся и побрел назад. Темнело. Когда он подошел к железной лестнице, ведущей к его квартире-мастерской, он увидел стоящего на верхней ступеньке рыжебородого человека в очках. Мастер заулыбался.

— Отец Лев! А я вам звонить собирался….

Рыжий в очках заулыбался. Запах водки мастер почувствовал еще на нижней ступеньке

— Сейчас, я ключ найду…

Отец Лев смущенно пояснил свое состояние, двумя руками вцепившись в железные перила.

— Я в гостях был у одного прихожанина. А ему мой традиционный тост очень понравился….

Мастер улыбнулся.

— Ничего, кажется, у меня селедочка еще осталась, сейчас еще раз этот тост послушаем…

Отец Лев снял свое черное пальто и повесил его на гвоздь в прихожей. Мастер открыл старый холодильник, стоявший в прихожей возле раковины, достал глубокую тарелку с нарезанной крупными кусками селедкой, и отнес ее в комнату. Потом вернулся, открыл холодильник еще раз, и вынул оттуда бутылку водки.

— Для себя берег! Но один я не пью. Так что, ты как раз во время…

Два граненых стакана просто стояли в мастерской на полу, под столом. Валерий Петрович долго искал один из них, потом отнес их на кухню, ополоснул под краном.

— Вот, вроде все готово. Сейчас хлеб достану.

Он снова вышел на кухню. Кирпич черного хлеба, завернутый в газету, лежал на столике в прихожей.

— Отец Лев, вы не поможете мне занести столик в мастерскую? А то большой стол инструментами занят, а мне не хотелось бы встречать гостя среди них. Селедка с серебряными опилками моим фирменным блюдом не является.

Священник с готовность вышел в прихожую и схватился за край столика.

— Так, заносим….

Столик вместе с хлебным кирпичиком был быстро внесен в мастерскую.

— Ставьте возле дивана. Вот. На него и присядете, а я устроюсь напротив, на табуретке.

Когда столик занял предназначенное ему место, мастер достал из-за дивана старую газету.

— Хоть на что-то советская пресса еще годится.

С этими словами он расстелил старый номер «Правды» на столике и водрузил на него селедку, хлеб и водку. Все смотрелось, как на плакате о борьбе с алкоголизмом.

— Вот, можно приступать.

Он ловко наполнил оба стакана, поднял свой, и сказал с улыбкой.

— Ну, как звучал знаменитый «Тост отца Льва»?

Отец Лев торжественно поднял свой стакан и произнес басом:

— За освобождение матери-родины нашей от кровь сосущих коммунистов!

Оба мужчины чокнулись и с наслаждением опустошили свои стаканы.

Петрович прожевывал кусок селедки и улыбался.

— Если бы пожелание этого тоста сбылось в зависимости от количества выпитого, то Россия уже давно бы освободилась. Причем несколько раз.

Отец Лев задумчиво качал головой.

— Посмотрим. Неисповедимы пути Господни. А пожелание мы высказали…

Оба молча закусывали и молчали.

— Валерий Петрович, а почему вы собирались мне звонить? Или просто хотели знаменитый тост послушать?

Мастер дожевывал хлеб и думал, как ему лучше сформулировать свою мысль.

— Отец Лев, вы знаете, что я собираюсь уезжать. Даже еврейскую жену себе достал по такому случаю. Как говорится: «еврейская жена – не роскошь, а средство передвижения»!

Оба засмеялись. Петрович продолжил.

— Так вот, мне сейчас любые деньги нужны: алименты нужно выплатить, квартиру сдать, и так далее. На Западе я деньги сам заработаю. Я только что получил заказ. Очень денежный.

Отец Лев на каждой фразе кивал головой, но еще не понимал, в чем дело.

— Это кольцо. Какое-то магическое. Отказаться от такого заказа я не могу. Но что значит рисунок на кольце, я не знаю. И дама какая-то странная. Тут чертовщиной пахнет. Может быть, я редко хожу в церковь, но я православный.

Отец Лев молчал. Он посерьезнел и спросил:

— Точно уезжать решили?

Мастер часто закивал головой.

— Решил, но не я, а они!

Он ткнул пальцем в потолок.

— Если во время не уеду, они мне ничего не простят: незаконный промысел, а  тут еще связь с диссидентами…. В общем, обложили. Кругом засада.

Моя фиктивная еврейская жена сторговалась без особых усилий: нам только границу вместе перелететь, а там разведемся. Она – в Америку, а я – во Францию. Я не туда еду, а отсюда.

Так что вы скажете насчет кольца? От заказа я отказаться не могу: деньги нешуточные, да и дама серьезная. И знает обо мне достаточно, чтобы я поехал не на Запад, а на Восток. И за государственный счет.

Отец Лев осторожно спросил:

— А рисунок для кольца можно посмотреть? Может, и нет там ничего особенного…

Мастер вскочил с места.

— Да, действительно, я и забыл: мы обсуждаем то, что вы не видели!

Он в один прыжок подскочил к рабочему столу и схватил лежавший сверху листок с карандашным рисунком.

— Вот. Она сама сказала, что это крест – арийский, а знаки – рунические. И что все это вместе имеет какой-то мистический смысл.

А вот какой – объяснять отказывается.

Отец Лев взял листок с рисунком в руки. Осторожно, и как-то брезгливо, будто доктор пиявку. Поправил очки, разглядел рисунок со всех сторон, часто поворачивая. Потом вежливо протянул его мастеру.

— Валерий Петрович, точно я про ЭТО ничего сказать не могу. Но какая-то мистика здесь замешана наверняка.

Мастер вздохнул.

— И я про то же. И отказаться не могу, и грех на душу брать не хочется.

Рыжебородый священник молча раскачивался на диване. Потом вдруг улыбнулся.

— Тогда все решается довольно просто: я сейчас поясню.

А через день после окончания работы, принесите мне кольцо на освящение. Уж этого заказчик точно не узнает. Во всяком случае, не сразу.

Прошла неделя.

Неделя, наполненная для мастера работой, и хлопотами, связанными с выездом. Он заканчивал несколько заказов одновременно, и успевал паковать вещи. Но последних  было совсем немного, мастер даже удивился.

— Сколько лет прожил, а так ничего и не нажил! Ну, может, оно и к лучшему…

В назначенный день, точно в то же время, что и в прошлый раз, в металлическую дверь постучали. Мастер подскочил как ошпаренный и помчался к выходу. Он распахнул дверь, не спрашивая имени входящего: все и так было ясно.

— Добрый день, Светлана! Милости прошу.

Сегодня она улыбалась настороженно. Она кивнула, вошла, ни сказав, ни слова, бросила косой взгляд на разнокалиберные тюки на полу, и только потом повернулась к мастеру.

— Добрый день. Мой заказ готов?

Мастер закивал головой.

— Не обращайте внимания на этот кавардак. Если все будет нормально, я через неделю должен уехать.

Дама усмехнулась, и попыталась пошутить.

— Ну, не отдав мне кольцо, вы никуда не уедете…

Мастер хотел ответить что-то резкое, но решил не грубить клиенту.

— Все готово. Посмотрите сами: все ли так, как задумывалось…

Он взял со стола заранее приготовленную коробочку.

— Вот ваше кольцо. Рисунок точный. Чернение сделал. На ободке кельтский орнамент. Подойдет?

Светлана осторожно взяла в руки коробочку с кольцом и жадно схватила кольцо в руки. Она  тут же надела кольцо на средний палец  правой руки. Сжала пальцы, повертела рукой налево, направо, и… бросилась мастеру на шею.

— Спасибо! Это то, что нужно! Ура!

Валерий Петрович грустно улыбался.

— Дизайн устраивает?

Светлана вытянула руку с кольцом на пальце, и закивала.

— Здорово! И кельтский дизайн очень к месту. Сколько я вам должна?

Валерий Петрович сразу посерьезнел.

— Ну, как договорились…

Светлана полезла в маленькую сумочку и достала пачку банкнот. Пачка была небольшая, но мастер, пересчитав деньги, несказанно обрадовался.

— Отлично! Теперь хватит на задолженность по алиментам…

Светлана не могла оторваться от разглядывания своей новой «игрушки».

— Да, теперь можете ехать…

Валерий Петрович нахмурился.

— А если бы кольцо не подошло, не смог бы?

Дама нехорошо улыбнулась.

— Я слишком много о вас знаю. Иногда быть хорошим мастером, это не только почетно, но и выручает. На время…

Мастер еще раз обвел глазами упакованные вещи, стоявшие в комнате.

— Ну, и славно. Извините, Светлана, мне еще продолжать собираться….

Она еще раз обняла его и чмокнула в щечку.

— Если бы вы знали, какое большое дело вы для меня сделали! Счастливого пути.

Она спешила не меньше мастера. Не сняв кольцо, она подскочила к дверям. Мастер повернул ключ, и дама вприпрыжку сбежала по железной лестнице.

Мастер задумчиво посмотрел ей вслед через приоткрытую дверь.

— Ну, теперь главное, до Франции доехать…

 

* * *

Прошло несколько лет. Муторных и неустроенных начальных лет эмиграции. Мастер уже несколько лет жил в Париже. Том самом, о котором потихоньку мечтали все художники.

В Париже с каштанами, запахом свежих рогаликов, и кучей народа, съехавшегося во Францию со всего мира. Мастер несколько раз переезжал с одной квартиры на другую. Пока что все вокруг было временным: и паспорт, и квартира, и место работы.

Ему часто снилась его квартира-мастерская на Канонерской, откуда его никто не выгонял, где все инструменты были под рукой, куда без спросу заглядывало столько знакомых. И которой для него давно уже не было. И не будет никогда. Это он понимал очень четко.

Валерий Петрович не спеша, шел по парижской улице, и курил папиросу «Житан», к которым успел привыкнуть. По дороге он два раза наступил в собачью кучу, к которым привыкнуть не успел.

Он мрачно выругался, понимая, что тут эти слова навряд ли кто поймет. Да, хоть бы и понял: в Париже очень мало парков, открытых для выгула четвероногих. Вот собачки и оставляют, все, что носили в кишечнике, прямо на мостовой.

Хоть архитектурными красотами не любуйся, а под ноги смотри.

Вот и улица Вожирар, знакомая понаслышке всем, кто читал «Трех мушкетеров». Мастер никогда не мог себе представить, что будет жить неподалеку!

Он зашел в булочную и купил свежий багет. Только со временем он усвоил, что по-французски багет – женского рода!

«Странно, а «батон» — мужского. Все у них не по-людски. Или, наоборот – не как у всех остальных…»

Он подошел к дому на улице Бломе. «Улица с односторонним движением», как о ней писали в одной советской газете.

 Когда-то здесь было «антисоветское гнездо»: штаб-квартира известной антисоветской организации. Теперь дом подлежал продаже. Но до этого нужно было провести в здании ремонт.

А пока все это тянулось, друзья разрешили ему пожить в этом доме. На условиях, что он будет принимать посетителей, и не пускать тех, кого пускать не следовало. Второе получалось с трудом: кроме него, в доме жили двое сыновей одной из сотрудниц организации. Этажей в доме было несколько, так что, дело было не в пространстве.

Ребята едва говорили по-русски. Точнее, не любили говорить. А когда разговаривали, то начинали стразу же хамить, добавляя французские ругательства. Мастер старался свести общение с ними до минимума, утешая себя, что все это временно. Но временного в его жизни было слишком много.

Все инструменты он продал еще в Питере, из маленькой мастерской съехал. При вылете, он до последнего момента думал, что его арестуют. Только когда самолет приземлился в Вене, от души отлегло, и дня три он пил на радостях.

 Денег было мало, но водку можно было взять с собой: он выменивал ее у соседей по гостинице для эмигрантов на все, что можно.

Спрятанные в багаже советские рубли здесь не стоили ничего. При первой же возможности он позвонил знакомому в Питер, и узнал, что с выездом ему повезло: его имя фигурировало в нескольких уголовных делах, и не только как свидетеля.

«Наверное, тот заказ, который я выполнил для Светланы, возымел свое действие! Интересно, догадалась ли она, что я сделал с ее магическим кольцом? Хотя, откуда»…

С багетом под мышкой он подошел к дверям дома, в котором жил, и отпер ключом дверь.

Было тихо. Вероятно, прочие жильцы еще не вернулись. Он отнес багет на кухню и поставил кофе. Как только кофе начал закипать, в дверь позвонили.

— Как всегда, во время…

Он снял турку с плиты и поспешил к дверям.

— Кто там?

Он задал вопрос по-русски, потому что французы сюда заглядывали редко. Но голос из-за двери не только ответил по-русски, но и оказался знакомым.

— Валерий Петрович?

Он удивился и отпер дверь.

— Светлана?! Какими судьбами?! И как вы меня нашли в Париже?

Свою старую знакомую он узнал по длинным светлым волосам и знакомой улыбке. Остальные черты вспомнились позднее. Она сильно изменилась.

Длинные светлые волосы выбивались из-под скромного платка. Длинное, но легкое, по погоде, пальто. Также весьма скромное. Никаких военных ботинок, вместо этого – стандартные легкие сандалии.

Он жестом пригласил ее внутрь. Она осторожно вошла, увидела икону на стене, и украдкой перекрестилась. Валерий Петрович удивился, но виду не подал.

— Проходите на кухню, там сейчас спокойнее всего. Скоро я и отсюда съезжаю….

Светлана опять улыбнулась, и мастер заметил, что улыбка ее стала скорее застенчивой, нежели хищной, как раньше.

— Итак, вы здесь опять временно?

— Светлана, садитесь здесь! Временно? Да. Все мы в этой жизни лишь временно…

Кофе будете? Только что сварился.

— Да, спасибо.

Она осматривалась, а когда повернулась к Петровичу, на ее лице было сочувствие.

— Да, небогато живете. Рады, что попали в эмиграцию?

Мастер отхлебнул из своей чашки.

— Выбора не было. Если бы не уехал – давно сидел бы.

Она пила свой кофе молча.

— А когда отсюда переедете, куда отправитесь?

Мастер прожал плечами.

— Несколько вариантов. Приятель зовет в Гавр. Он там на старой яхте живет. У него своя мастерская. Места много: поставлю свою в соседней каюте. Яхта старая и в море не выходит. Я еще в Питере мечтал в кругосветку отправиться. Отправиться, вероятно, не придется, но на яхте поживу, и плеск волн буду каждый день слушать…

Он поднял голову и спросил у Светланы.

— А вы, какими судьбами в Париже? И как меня отыскали?

Светлана устала улыбаться: она сказала вполне строго и серьезно.

— Приехала ненадолго. Вас найти для меня труда не составляет, и адрес этот нам знаком. Зашла навестить старого знакомого, и… поблагодарить.

— Хотите жареной курицы? Мне только разогреть. И свежий багет купил.

Светлана мотнула головой, тряхнув светлыми волосами.

— Светлана, это я вас должен благодарить. Я не знаю, какова здесь ваша роль, но меня должны были арестовать. А мне позволили уехать. Это из-за кольца?

Дама думала минуту-две.

— Вы не подумайте, у меня к вам претензий нет. Вы заказ сделали, деньги получили. Вас хотели взять задолго до вашего отъезда.

Но я видела ваши работы, и понимала, что таких мастеров мало. Спасибо.

Мастер благодарно кивнул.

— А сейчас вы ювелирным делом продолжаете заниматься?

Валерий Петрович развел руками.

— Пытался… Но смысла мало. И не в том дело, что у меня местного диплома нет. Просто сейчас машины такие, что задаешь эскиз кольца, а машина тебе его за пять минут из любого металла сделает.

Хорошему же ювелиру на кольцо нужно 35 часов. А чтобы продать одно кольцо, нужно иметь их штук семь, на выбор. Ну, может быть, на яхте и удастся новую мастерскую поставить. Может, кому и понадобится настоящая ручная работа…

— Ну, дай-то Бог…

Бывшая заказчица вздохнула.

— Валерий Петрович, я не знаю, что вы сделали с этим кольцом, но я вам благодарна именно за это.

Тогда мы занимались мистическими сектами и неонацистами. Меня отрядили на одну из этих операций.

Она испуганно перекрестилась.

— Вы сделали кольцо абсолютно  точно по эскизу. Все было верно. Мне оно было нужно для участия в одном мистическом обряде. Все собрались. Сегодня мне страшно вспомнить эти лица…

Началась церемония.

Она снова перекрестилась.

— Все соединили руки с магическими кольцами. Точно такими, как вы сделали. Но ничего не произошло! Церемонию повторили. Опять ничего.

Мастер нахмурился.

— А что должно было произойти?

Светлана раздраженно ответила.

— Вам лучше этого не знать. Я и так вам слишком много сказала. Тогда медиум безошибочно указал на меня: «Это все из-за нее! У нее кольцо неправильное». Я сняла с пальца кольцо.

 Его осмотрели все участники. Но ничего не нашли. Повторили церемонию. Результат был тот же.

Она замолчала.

— В общем, меня к этим дьявольским ритуалам больше не допускали. А потом все участники резко отошли от всего этого непотребства. И никто не мог объяснить, почему. Просто не захотели.

 Скажите, вы это все из-за кельтского орнамента? Его разглядывали даже под микроскопом и ничего не нашли.

Она поставила свою чашку на столик и вздохнула.

— Через месяц я крестилась. Тайно, что и понятно для моей профессии. Все свои контакты с публикой вроде неонацистов и мистиков я прервала. Вот и все. Кольцо храню. Теперь это просто память о вас…

Валерий Петрович улыбался. Не злорадной улыбкой, а просто доброй.

— Спасибо вам. А сейчас мне пора бежать: я еще должна успеть на службу на Рю Дарю. Не провожайте, я знаю, как добраться.

Мастер поднялся с места.

— Ну, вот, ни Питер я вам не смог показать, ни Париж…

Светлана повязала на голову платок и направилась к дверям.

Возле самого выхода, Валерий Петрович попрощался с гостьей, расцеловал ее в обе щеки, и прошептал:

— Под лупой кольцо рассматривать не надо, там ничего особенного нет. Просто оно было освящено…