Пеликан — любимчик Дурова

Знаменитые люди нашего Черноземья    

НЕТАКТИЧНЫЙ ГОГА

(МИРОВАЯ ЗНАМЕНИТОСТЬ АНАТОЛИЙ ДУРОВ И ЕГО ЛИЧНЫЙ ПЕЛИКАН )

Музеи у нас в Россиие , конечно, есть. Многие из них уже четко перековались на капиталистический манер. Особенно краеведческие музеи Черноземья. И там уже не так зачарованно и самозабвенно  расписывают доблести и красоты примечательные истории местной  коллективизации.

Среди всех дореволюционных музейных объектов России  поражают музеи имени разных  знаменитых людей.  Есть во всей РФ несколько музеев , стоящих особняком.

В том числе —  известный в мире мировых цирковых клоунов — музей имени А.Дурова. Здесь  прах известного  артиста, снявшего в России первый фильм, где героями были не только люди, но и животные,  останки  знаменитого на весь мир  клоуна, основателя великой цирковой династии —  долгое время хранились…  в урне, засунутой в пыльную музейную  тумбочку.

Но не будем о печальном.  Поговорим о веселом.

Автору приспичило рассказать сегодня читателям «Зеркала»  даже не о том, что у Анатолия Дурова и при его жизни был музей. Что-то  навроде кунсткамеры.

Сильно  хочется  помянуть одно пернатое существо, которое в народе именовали птицей-бабой, а отпетые орнитологи утверждали, что эта крупная птаха – вылитый пеликан.

Этот пеликан преданно любил хозяина . Особенно по утрам, когда Дуров подходил к Гоге или птице-бабе, сиречь пеликану , с ведром  свежей рыбы по 12 копеек за пуд.

Местный околоточный Степаныч однако Гогу не кормил. Но он ходил в белом полицейском кителе, отчего отдаленно напоминал толстого пеликана.

Недокормленный Гога выполнял вокруг дома тоже полицейские функции. Он был нраву строгого, если не сказать жутко противного. Этот Гога был нетактичным и был склонен к моветонству и амикошенству.

От него перепадало всем, кто вторгался на территорию особняка господина Дурова без предварительного оповещения. Исключением был дворник с твердой и тяжелой метлой, прислуга, тоже иногда платившая Гоге — дань , свежей рыбешкой, завсегда лежащей в их карманах наготове.

Растопорщив крылья, Гога подходил к каждому встречному. И если этот встречный не показывал ему «пропуск»,  в виде свежей плотвички или голавлика , –  сразу следовал резкий удар крылом или клювом в мягкие ткани «безрыбного» гражданина.

Приходилось спасаться от Гоги бегством, что было тоже нелегко. Пеликан успевал в процессе преследования  отбить клювом дробь по филейным частям  беглеца. Поэтому прохожие предпочитали проходить мимо дома Дурова  тихой сапой, по противоположной стороне тротуара.

Околоточный Степанович считал себя почему то главнее Гоги.

Пеликан , увидев человека в форме, то есть белой , как он сам, расцветки , принимал его тоже за птицу бабу и потому  на Степаныча не реагировал. Мол, свою родню — я не трогаю.

Но вот ввели по полицейскому министерству приказ о переходе на повседневную летнюю форму из темного сукна.  И не ознакомили с этим приказом Гогу. Это было ошибкой.

Околоточный весь в темном сразу навел Гогу на темные мысли. Он не дождался, помахав крылами перед Степанычем,  рыбной дани. Зато получил  по пеликаньей груди ножнами сабли, которую в народе окрестили «селедкой».

Далее произошло нечто. Получив несьедобной  «селедкой» по корпусу – Гога превратился в белоснежную фурию. Всем своим пудовым телом, с разгона, он сделал борцовскую «подсечку» и повалил околоточного в весеннюю лужу. Затем он взгромоздился падшему Стапановичу на грудь, и стал топтать его , быть крылами и ругаться по пеликаньи.

На шум и громкую возню выбежал дворник с метлой и с трудом отбил у Гоги служителя правопорядка. Степаныч  был мокрый, грязный и негодующий. Он потерял сначала дар речи и только издавал невнятные звуки : «ва-ва-ва… што-то-то… ва-ва-ва…»

Гога стоял поодаль, хлопал крыльями, и , злобно поглядывая на метлу, все еще порывался приступить ко второму раунду поединка.

— Ва-ва-ва… Это вам, господин Дуров запросто не пройдет! Я до губернатора дойду! – прорвало, наконец,       переконфуженного Степаныча. Он вопил, отряхивая с мундира  пеликаний пух.

Он действительно, написал жалобу в инстанции. Но поостыв, справедливо решил: «А ведь конфуз может обнаружиться! — Скажут господа : ну, какой это околоточный, если его какая-то птица-баба сумела его того, отмутузить?» – поразмыслив, резонно заметил Степаныч . А потом взял и и порвал свои  жалобные писания. Ему даже приснился сон, словно они сидят с Гогой вдвоем на лужайке . И , в знак примирения,  пьют водку и закусывают еще живой рыбой, бр-р-р…

Все течет, все изменяется.  Теперь околоточный проходил мимо дома Дурова, как и все – «легким перышком», стараясь держаться противоположной стороны улицы.

Сегодня вам эту историю даже в музее не расскажут. А мы читателям «Зеркала», поведали. Из большой любви к  цирковому искусству .

Александр ЕЛЕЦКИХ