Странный куст

Андрей ОКУЛОВ,

Наш корр. в Берлине.

 

Странный куст

Дребезжащие звуки клавесина заполняли комнату. Сначала мне показалось, что играет радио. Но вспомнил, что радио у меня нет. Да и кто сегодня по радио клавесинную музыку передает? Я оторвался от книги и пошел по направлению к звуку. Он доносился из-за дверей большой комнаты. Квартира была моей, так что стучать я не стал.

Посреди комнаты стоял светло-желтый ящик клавесина. За ним сидел кардинал в пурпурной сутане и закатив глаза с упоением играл какую-то знакомую мелодию. Бокал красного вина стоял прямо на крышке клавесина, ходившего ходуном. Бокал от этого сползал к краю, намереваясь залить вином клавиатуру. Угадав этот вариант, кардинал прекратил играть, проворно схватил бокал и сделал несколько глотков. Он вытер губы рукавом сутаны, поставил бокал на прежнее место и вновь вдохновенно заиграл какой-то бравурный марш.

— Ваше величество! У меня для вас три новости. Одна плохая и две хороших. Вашего отца только что застрелил из пистолета некий негодяй. А хорошие новости состоят в том, что я случайно оказался с мушкетом в соседней комнате и убил мерзавца. Размозжил ему голову так, что его и опознать-то будет трудно. Так что новый король теперь вы. И очень даже законный. Вы же не забудете верного кардинала, который отомстил за вашего отца?

От его наглости у меня захватило дух.

— Здесь все интриги обычно плетешь ты! Наверняка ты сам и подослал убийцу, которого тут же ликвидировал как ненужного свидетеля. С мушкетом по дворцу прогуливался, случайно на убийцу набрел… Я стал королем, а ты намерен стать при мне серым кардиналом. Не боишься, что я велю тебя повесить?

Его смех задумывался как дьявольский, но получился смехом придурка.

— Ваше величество, не боюсь, потому что вам уже просыпаться пора!

Это я и сам уже осознал. Что же я принял за звуки клавесина? Мусорщики. Они грузили какие-то жестяные баки во дворе, которые довольно противно гремели. Я вспомнил нашу детскую игру, с королями и кардиналами, и причина моего сна стала мне понятна.

Весна в этом году наступила строго по календарю. Солнце брызгало в окна светом ровно в пять. В шесть шумная стая воробьев уже скандалила на балконе, не обнаружив в кормушке ничего достойного. Местные жители деловито шагали по улице, исполняя  какой-то свой долг.

Нужно было вставать. Не то чтобы мне вставать не хотелось: почему бы и не выскочить наружу? Все равно от этого навряд ли что-нибудь изменится.

Еще один день в Берлине. Он отличался от подобных дней в Питере, Москве, Вене, Франкфурте или Лондоне. Чем? Не знаю. Наверное, тем, что это было другое время и другой город.

Я вышел на балкон. Нужно будет убрать накопившуюся за зиму грязь. Растения, кроме тех, что я убрал на зимовку в комнату, были на своих местах. Во все горшки с цветами я в прошлом году сажал семена тропических морозостойких растений, которые приобрел на последние деньги. Мать ворчала, утверждая, что растения все равно не вырастут, а я — транжира и приземлюсь в долговой яме. И действительно, зачем мне эти растения? Нужно посмотреть, может что и получится.

Мороз в Берлине не такой уж сильный, но до двадцати градусов доходит. Если ударят морозы сильнее, то это будет легкая катастрофа — кругом вода.

Семена тропических растений я натыкал во все горшки с землей. Что-то прорастало, что-то нет, а что-то прорастало и замерзало. Чахлые серые стебельки таких неудачников природы торчали из земли тут и там. Или неудачником оказался я сам? Вздумал на балконе джунгли развести…

Осторожно переступая через кучки сухих листьев, я обходил свое владение площадью в полтора квадратных метра. Но за зиму даже этот пятачок нуждался в уборке.

Пожухлые прошлогодние листья, воробьиный помет, сухие травинки… В квадратном декоративном горшке в углу раньше росла вишня, которая почти засохла. Осенью я закапывал туда всевозможные семена. Какие именно, я и сам забыл. Но это что?! Среди серых стеблей торчал куст. Ярко зеленый, заполнявший весь горшок. Похоже, что он вырос за одну ночь. На улице даже трава еще толком не проросла, а у меня на балконе куст вовсю зеленеет. Вероятно, какие-то из экзотических семян. Только вот, какие именно?

Зазвонил телефон. Чтобы дойти до него, мне нужно было выскочить на кухню и добежать до своей комнаты.

— Добрый день, здесь фирма по рассылке семян экзотических растений. В прошлом году мы выслали вам несколько пакетов семян по вашему заказу. Вы их получили?

— Я несколько раз семена заказывал. Все получил, спасибо. Я что-то должен доплатить?

— Нет, спасибо, мы получили оплату. Дело в том, что из-за ошибки в сортировочной, мы выслали не те семена. И теперь не можем выяснить, кому…

— Не знаю. Я все посадил. А что за семена вы перепутали?

Женщина на том конце провода вздохнула.

— Ну, у вас выросло то, что вы ожидали?

 Я рассмеялся.

— Что-то выросло, а что-то замерзло. Как я могу сказать, что я больше ожидал?

Женщина несколько минут переваривала то, что я ей ответил.

— Ну, тогда, наверное, этот звонок не для вас. Извините.

И повесила трубку. Какими занудами бывают эти служащие, особенно, когда схватят тебя за ухо телефонным звонком. И все-таки, почему они так забеспокоились? Наверняка, этот куст что-то означает. Ладно, потом разберусь. Сейчас я уже опаздывал на экскурсию. Туристическая фирма устраивала экскурсии прямо в городе: назначалось место, в условленный час там собиралась вся группа, деньги вручались экскурсоводу. Удобно, хотя бывает и утомительно.

Так было и на этот раз. Группа собиралась возле церкви, в центре Николаевского квартала. Экскурсоводом был худой высокий немец, который старался показать клиентам как можно больше всего и в кратчайший срок. Из-за его длинных ног это превращалось в изнурительный марафон: шаг у него был предлинный и скорый.

Николаевский квартал — необычный район Берлина. Еще во времена ГДР этот старинный городской район был отреставрирован. Из него сделали аккуратный антикварный уголок, на радость туристам. Двадцать два кафе и ресторана. Особенно мне запомнился ресторан "Цур Риппе" — "Ребро". На фасаде были прикреплены огромные ребро и лопатка. По легенде — останки великана, жившего в горах неподалеку.

Возле другого ресторана наша группа остановилась. Экскурсовод долго рассказывал о том, откуда произошло столь редкое название: "Судебный садовый домик". В средние века здесь часто проходили процессы, которые могли закончится приговором: — отрезать уши, выбить зубы, выжечь глаза. Сводниц в Берлине тогда сжигали на костре, а воров просто вешали. В конце четырнадцатого века рыцарь-разбойник Эрих Вальке сжег почти весь Берлин: уцелело лишь шесть домов. За ним долго охотились, но в 1390 году его удалось схватить и обезглавить. Но местный князь потребовал предать разбойника суду. Горожане устроили процесс прямо здесь, в садовом судебном домике. Голову Эриха Вальке насадили на пику, безголовое тело посадили рядом. После непродолжительного судебного заседания, разбойник был приговорен к смерти.

Выслушав рассказ долговязого экскурсовода, я не удержался от язвительного замечания:

— Думается, было бы гораздо интереснее, если бы его оправдали!

Долговязый подумал несколько минут и криво улыбнулся. Потом он потащил нас к тому месту, где когда-то стоял королевский дворец. Рассказывал про приведение Дамы в белом: оно появлялось в особняке и давало оплеухи своему бывшему любовнику. А потом экскурсовод повел нас в метро. Мы проехали несколько остановок и вышли на станции Клостерштрассе, возле Музея транспорта. Гид остановился около одной из скамеек на платформе.

— Не удивляйтесь, эта скамейка имеет самое непосредственное отношение к экскурсии "Мистический Берлин". Когда, еще во времена ГДР, строили эту станцию, рабочие  наткнулись на подземный склеп. Среди останков, найденных в нем, было несколько мумий, по непонятным причинам избежавших тления. Одну из этих мумий рабочие ночью притащили на эту станцию метро, посадили на скамейку и сунули ей в руку номер газеты "Нойес Дойчланд". Юмор у строительных рабочих был не только черный, но и нездоровый…

Интересно. Но широкие шаги длинноного экскурсовода меня здорово утомили. Он честно старался показать Берлин с его мистической темной стороны. Даже показал кусок старинного кладбища, который сохранился в центре Берлина. Ряды чугунных крестов. Таинственно, но утомительно и скучно. После экскурсии я едва доковылял до метро.

Вернувшись домой, на балкон не заглядывал и кустом не интересовался. Залег спать и быстро уснул.

На следующее утро солнце не скупилось: весна обещала быть серьезной. Я оделся, и уже собирался уезжать по делам, как до меня донеслись знакомые звуки клавесина. Забавно, что еще придумал кардинал?

Я смело вошел в большую комнату. Кардинал, все в той же сутане пурпурного цвета, сидел за клавесином. Кардинал опять пил вино, на этот раз из большого серебряного кубка, и задумчиво наигрывал какую-то фугу. Но перед ним, вместо пюпитра с нотами, было установлено короткое копье с насаженной на него человеческой головой. Голова была срублена достаточно давно, так как кровь давно запеклась, но запаха разложения еще не было. Голова какого-то бородатого мужика, чей распухший язык вываливался изо рта.

— Ваше высокопреосвященство, что это за гадость вы притащили в мой дом?!

Кардинал залился своим коронным идиотским смехом, и, быстро перебирая пальцами, вывел на клавишах переливистую трель.

— Ваше величество, это моя милая детская непосредственность! Вчера вы весь вечер слушали разные истории, включая историю суда над этим несчастным. Вот я и решил вам иллюстрацию принести. Знакомьтесь: Эрих Вальке собственной персоной.

Вдруг голова приоткрыла один глаз, посмотрела на меня мутным взором, и снова закрыла его.

— Он был великим рыцарем, но остался непонятым современниками. Он грабил только богатых! Таково было его понимание справедливости.

Преодолевая отвращение, я решил продолжить его мысль.

— И раздавал добро бедным? Как Робин Гуд.

Кардинал, не прерывая игры, замотал головой.

— Он грабил богатых, потому, что у бедных взять было нечего. Дальше никому ничего не передавал. А за отказ делиться, бедные устроили на него настоящую охоту. Вот в отместку за это он Берлин и спалил.

Голова снова приоткрыла глаза, и прошептала:

— Не весь. Шесть домов осталось…

Кардинал ободряюще улыбнулся.

— Не будем мелочиться. Не все получается с первого раза. Но второго шанса ему не дали. Схватили и отрубили голову. Да еще и свой фарс с правосудием устроили. Вот я и принес его голову вам, вместо апелляции. Извольте учинить правосудие!

Я вздохнул.

— В прошлый раз ты сообщил мне, что моего отца застрелил. А теперь правосудия ожидаешь?

Кардинал допил вино, поставил кубок на клавесин и самозабвенно рыгнул.

— Неправда, это не я. Я убийцу застрелил, чтобы не болтал много. И вообще, первоначальная жертва оказалась двойником вашего батюшки. Ошибочка вышла. Наемный убийца был неграмотен и подслеповат. За что и пострадал. Так как насчет правосудия для несчастного Вальке?

Отрубленная голова промычала что-то грозное.

— Я правосудия над обрубками не вершу. А вот пьяного интригана в сутане давно следует повесить!

Голова устало закрыла глаза, а кардинал надул губы как обиженный ребенок.

— Даже средневековый берлинский суд заседал перед его отрубленной головой! А вы могли бы и оправдать, что вам стоит?! Кстати, вам в дверь звонят…

Действительно, снизу звонили. Я подошел к домофону.

— Да, я слушаю.

Незнакомый слабый голос проговорил:

— Простите, достопочтенный, вы вчера произвели впечатление знающего человека. Мне трудно разобраться в той газете, которую мне сунули в руки. Кто такой Хоннекер?

Я пришел в окончательное замешательство.

— Вы не могли бы подняться? Я постараюсь объяснить.

Голос из домофона ответил мне с грустью.

— У меня ноги засохли, и не гнутся. Вы не могли бы спуститься ко мне?

Я покосился на комнату с кардиналом и головой разбойника.

— Досточтимая мумия, для политинформации сейчас не время. Хоннекер умер, а вы сделали это еще раньше. Возвращайтесь в свой склеп с миром.

Из домофона послышался горестный вздох.

— Вот так всегда…

Я ворвался в большую комнату. Ни кардинала, ни головы, ни клавесина. Значит, пора окончательно просыпаться. Я обернулся к зеркалу в прихожей.

Я был одет, судя по всему, я действительно проснулся и поднялся. Тогда что все это было?!

Куст. Вчера я забыл про него. Я осторожно вышел на кухню и открыл балконную дверь.

Это было что-то. Куст разросся на полбалкона. Ветви его тянулись во все стороны. Листья были обыкновенные, напоминающие тополиные. Но цветы!

Это были белоснежные овальные лоскутки. Крупные, размером с ладонь. Похожие на белых гигантских бабочек, слетевшихся на мой балкон. В центре каждого лепестка располагался пушистый шарик серо-коричневого цвета. Я нагнулся и понюхал один из них. Казалось, что никакого запаха не чувствовалось. Удивительно, все это выросло за одну ночь. Да еще и расцвело. Почему это фирма так разволновалась, что даже звонила мне по поводу семян?

Я поднял голову. В мой закрытый двор выходило множество окон — дом занимал целый квартал. Обычно эти окна не привлекали моего внимания, разве что, когда русские  немцы оглашали двор знакомыми мне с детства непечатными словами.

Но сейчас мое внимание привлекло другое. 

Из окна напротив мне махала рукой девушка. Я сразу же узнал ее. Это была Наташа. Она нравилась мне в юности, но у нас никогда ничего не было, поскольку за ней ухаживал мой друг. Но я ее не забыл.

Наташа улыбалась. Она было в одном купальнике и нарочно открыла окно пошире, чтобы я оценил все достоинства ее фигуры.

Я понял, что в юности многое упустил. Наташка повернулась в профиль, и мне стало еще обиднее за свою юношескую глупость. Она правильно оценила выражение моего лица, поскольку ее улыбка стала увереннее и самонадеяннее. Она отвела руки назад и расстегнула лифчик.

Потом, чтобы окончательно добить меня, сняла трусики и повесила их на стул позади себя.

Я нервно сглотнул. Но странная мысль пронеслась в мозгу, словно встревоженный воробей: когда я видел ее в последний раз?

Прошло более тридцати лет. А она совсем не изменилась. Стоит обнаженная в окне напротив. Изгибается своим роскошным телом, как на витрине.

Тут что-то не так. Наверное, у нее уже внуки есть.

Из соседнего окна мне помахала другая девичья рука. Лена!

Моя старая любовь. Почему половина девушек в России или Лены, или Наташи?!

Улыбка Лены не изменилась. Все те же полные губы, излучающие доброту, все та же стройная фигура, которую я рисовал когда-то.

Она была просто обнаженной, купальник надевать не стала.

Кричать ей через двор было неудобно, надо будет вычислить номер ее квартиры и просто забежать.

Стоп. Ведь в последний раз я видел ее тогда же, когда и Наташу. Наверное и у нее уже внуки.

Девичья рука замахала из окна справа. Это была блондинка. Та самая француженка, которую я долго не мог забыть. Улыбка у нее была странная, как будто безразличная. Но фигура, которую она ничем не скрывала, осталась более чем выразительной.

Не многовато ли обнаженных девушек из прошлого на один двор?

Следующая тонкая девичья рука показалась в окне справа.

Я не успел вспомнить, в каком году у меня был роман со следующей девушкой, потому что раздался звонок в дверь. Ну вот, на самом интересном месте…

Я нехотя дошел до домофона.

— Добрый день. Что случилось?

— Это мы сейчас выясним, для этого и пришли. Фирма по продаже семян тропических растений. Откройте, пожалуйста, мы не надолго.

Я нажал на кнопку дверного замка. По лестнице раздался топот множества ног. Через минуту у меня в дверях выросла грузная фигура толстенького мужика с усами.

— Петер Рауш. Вы заказывали семена тропических морозостойких растений?

— Да, но я уже все получил, и даже посадил.

Господин Рауш вздохнул.

— Понимаю. И кое-что уже выросло. Мы можем войти?

Только теперь я заметил, что у него за спиной стояло еще двое здоровых ребят в синих костюмах.

— Заходите. Только объясните мне, что все это значит.

Рауш не спешил. Он вытащил из кармана какой-то аппарат, похожий на счетчик Гейгера, включил его и выставил перед собой. Аппарат в его протянутой руке начал нервно пищать и фиолетово светится.

— Понятно. Куст на балконе?

— А что это за странный аппарат?

— Обыкновенный дурманометр. Он показывает повышенную степень одурманивания.

Я кивнул, хотя не понял ровным счетом ничего. Двое ребят достали из наплечных сумок противогазы, надели их, после чего проследовали к балкону. Путь я услужливо указал.

— Только господин Рауш, горшок немалых денег стоит. За семена тоже уплачено.

Рауш вежливо закивал.

— Мы в курсе. Это ведь наша ошибка. Вы получите полную компенсацию. Расписку я возьму. А сейчас отойдите в сторону. Ребята растение выносят, а вы уже и так достаточно надышались его пыльцой.

Ребята в противогазах тащили перед собой горшок с таинственным кустом. На всякий случай, я отошел в сторону. Они осторожно тащили квадратный горшок с кустом, обсыпанным белыми бабочками-цветами. Потом их шаги загрохотали вниз по лестнице.

— Ну, будем надеяться, что за стеклом нашей оранжереи его пыльца уже никого мучить не сможет. Откройте все окна, нужно проветрить помещение!

Я поспешил выполнить его совет.

— Пройдемте на кухню, я сделаю кофе. А вы мне пока объясните, что произошло. Этот куст меня нисколько не мучил, скорее наоборот. Никакого запаха пыльцы я не чувствовал.

Рауш зашел на кухню, увидел, что балконная дверь открыта, только тогда сел за стол.

— Вы и не должны были ничего чувствовать. Такова задумка этого хитрого растения. Насекомые слетаются на его белые цветы и не могут улететь. Точнее — не хотят этого делать. Сто евро хватит за горшок и причиненное беспокойство? Распишитесь вот здесь, что вы все получили.

Я взял деньги и оставил подпись на нужной бумажке.

— Это дерево растет в Западном Китае. Его так и называют — "Платочное дерево".Davidiainvolucrata.Очень красивое, его семена давно значатся у нас в каталоге. Только мы не могли предположить, что один из наших сотрудников начнет его "улучшать". Он скрестил это дерево с индийской коноплей и еще с несколькими дурманящими травами. Растет и расцветает стремительно. Теперь его пыльца УСИЛИВАЕТ ВПЕЧАТЛЕНИЯ. Самые разные. Положительные и отрицательные. Былые мечты и современные страхи. Сам селекционер просто не мог отлучиться из комнаты, где он вырастил этот проклятый гибрид. Сейчас его лечат.

До меня потихоньку начал доходить смысл всех видений нескольких минувших дней.

— И он пустил семена этого гибрида в продажу?!

Рауш виновато кивнул.

— Именно. Теперь мы разыскиваем всех, кто успел купить эти семена, и возмещаем им затраты. Недешево, но репутация фирмы дороже. Надеюсь, ваши впечатления не были уж очень негативными?

Сначала я хотел покраснеть, но потом передумал.

— Ничуть. Скорее, наоборот.

Рауш отхлебнул кофе из чашки.

— Повезло. Один наш клиент как раз с тещей поссорился, спасать пришлось обоих. Она показалась ему вампиром, он выломал из стула ножку и хотел ее вбить ей в сердце. Прошу вас, никому ни слова об этом гибриде! Наркоманы узнают — все растения на балконе вырвут. Спасибо за кофе, мне пора.

— До свидания…

Я закрыл за Раушем дверь. Из большой комнаты раздались звуки клавесина. Но гораздо более тихие, чем раньше. Я быстро распахнул дверь.

Грустный кардинал сидел за клавесином и наигрывал вальс "На сопках Маньчжурии".

— Ваше величество, мне будет вас очень не хватать.

Тут я заметил, что за клавесином сидит только верхняя половина кардинала. И то очень бледная.

— Ваше преосвященство, а где же голова разбойника?

Кардинал грустно вскинул брови.

— А не стали бы комнату проветривать и с Эрихом Вальке словечком бы перекинулись. А теперь сидит в своей тоскливой реальности…

Я хмыкнул.

— Ваше высокопреосвященство, мне и без вашей милой детской непосредственности есть чем заняться.

Кардинал пожал плечами, и с печальным вздохом исчез.