Тайны Грушевой поляны

Я ГРУШЕВУЮ КОСТОЧКУ СНОВА ЗАРОЮ….

         Оказывается почти все яблоневые и грушевые сады Европы имеют воронежские корни в буквальном смысле слова: городок Острогожск прародина зимостойких “импортных” плодовых сортов!

         Василий Михайлович ПЕСКОВ, с которым недавно мы совершали странствия по Грушевой поляне, утверждает: это ВТОРОЕ по уникальности место на карте Земли, где столько диких груш и яблонь…

ЖИЗНЬ ПОД НАШЕЙ ГРУШЕЙ

         Что за нелепица! Из Воронежа выехали в сочную, “фотографическую” погоду, а когда вместе с главным острогожским лесоведами и друзьями Пескова выехали заснять байрачные (балочные) леса — солнце ушло за облака.

         — Саша, будем ждать просвета! — Василий Михайлович настроил свой старенький “НИКОН” видавший наверняка в свою оптику маршала Жукова и космонавта Гагарина…

         Медленно тучи идут под линию горизонта, пользуясь случаем, под сочный баритон писателя Якова Кравченко, мы начинаем “спивать” казачьи и малороссийские песни. Песков оказался тоже щедрым на репертуар: свободно поет старинные украинские и русские песни, многие из них мне тоже знакомы с детства. Это надо было видеть: трое товарищей, насобирав на одежды четыре ведра колючек, проникновенно выводят слова, в ожидании солнечной паузы…

         — Ничь яка мисячна, зоряна… Песня вонзается в небо, словно разгоняет облачность и о, чудо! — наступает тот солнечный момент, когда Песков “отщелкал” нас, в центре Грушевой поляны…

         Еще 20 лет назад сии уникальные места давали 15 тысяч тонн плодов “дички” — когда упавшие груши становились спелокоричневыми, они исторгали аромат такой силы, что непроизвольно текли слюнки. Этот год с долгими весенними заморозками лишил нас плодов, а так хотелось заснять мешки яблок и груш!

         Яков Федорович Кравченко, бывший хирург и настоящий писатель — водит нас от дерева к дереву, вспоминает:

— Тут вот гигантские емкости стояли. Народ собирал в мешки плоды и сдавал, за трудовые копейки. Объездчики строго охраняли границы плодовых лесов. Отнимали мешки с яблоками и грушами, а мы все равно собирали… У каждой острогожской семьи были сушилки, хранились в погребах свежие плоды до весны, ароматные и сочные. Компоты и сухофрукты, самодельные вина…

         В голодные и военные годы Грушевая и другие поляны спасали нас от дистрофии… Десятки тысяч тонн плодов превращались в знаменитые напитки, кто-то вспомнит трехлитровые банки с этикеткой “сок дички”: откроешь крышку в нос ударит стойкий запах осеннего грушевого сада!

         И действительно, здесь отжимали вагоны плодов, затем из “жома” извлекались семена яблок и груш и шли на экспорт: за морями-океанами, в “школах” высаживались семена, а потом превращались в прекрасный подвой для сортовых сортов, и семена для всей  Европы — мешками, за валюту — мы были щедры на стойкие, дешевые гены зимостойкости и российской урожайности. ???*

ЖИВАЯ ЭСТАФЕТА

         Что за чудо эти байрочные леса, ясная обитель по склонам балок не столько дуба, ясеня, липы, вяза и клена, сколько яблонь и груш, как здесь, в ста верстах от Воронежа… Подобные байрочные чащобы в Острогожском районе занимают 1500 гектаров, по плотности плодовых деревьев это уникум — второе место в Европе! Но среди природных заповедников та же Грушевая поляна не числилась ведь тогда на ней надо запретить хозяйственный сбор плодов… Десятилетиями эти места служили живой фабрикой сырья для соков, вин, а местные жители готовили джемы и пастилу, сухофрукты и наливки…

         Но вот и живая, природная эстафета прервалась полтора десятилетия назад. А ведь ученый с мировым именем, наш земляк М.М.Ульянищев мечтал о том времени, когда все Черноземные балки станут подобием Грушевой… Дабы селекционные сорта имели мощную подвойную базу, что еще и народ кормит…

         Зашел в Острогожске в продуктовый. Спрашиваю: “Когда в продаже были наши, отечественные яблочный и грушевый соки?” Продавщица оглядела строй пакетов, где нерусские названия разных “Вим Биль Дан” соседствовали с кириллицей, смутилась: “Так ведь у нас импорт, дорогие напитки…”

         Действительно, дорогие! Кроме прочего еще и химические: красители, загустители, консерванты…

         Было время собирали 1500 тонн плодов в здешних “полянах”. Натуральный сок из дички в нашей воронежской университетской столовой стоил копейки — трехлитровая банка стоила около трех рублей — “на вынос”. Литровая банка современного “бильдана” — где яблочный мякоть окружена химическими концентратами — 15 рублей…

         Конечно, дай объявление — найдутся и у нас заокеанские специалисты, готовые пустить в дело уникальные острогожские байрачные леса! построят линии сока, начнут заготовку концентрата — ведь это не промышленные сады, где нужен уход, обработка, агромероприятиями… Забугорные умельцы выжмут из диких груш и яблонь мешки с валютой и подивятся опять российской простоте…

         Выносливость, зимостойкость и устойчивость к болезням у “дички” колоссальная! Это понимала “Европа”, когда из года в год заказывала в Острогожске пакеты с семенами плодовых деревьев здешних байрочных лесов. Мощные ежегодные урожаи Грушевой поляны доказывали жизнеспособность тех всходов, что появлялись из наших семян на берегах Рейна и Сены, Балатона и Потомака, чтобы подставлять “плечи” под прививки новых сортов…

         Какой же вывод? Автор полагает, что в Воронеже есть немало ученых, которые могли бы проанализировать тему и сделать ту же Грушевую поляну — природным кладом, из которого потекли бы ручейки в бюджет района и области. Неужели и следующие годы толстый слой плодов пропадет, сгнив под снегом, как бесполезный мусор?

         Вспоминаю печальное лицо Василия Михайловича, его реакцию на рассказы лесничих о горькой судьбе Грушевой поляны: “Столько добра под ногами каждый год гниет, никому нет дела. Почему?”

         Трудно ответить в стране, где уже давно гибнет самое дорогое сокровище России — тучный некогда чернозем. Гибнет давно, невзирая на строгие ???ные и государственные постановления, призывы ученых…

         Песков ходит по Грушевой поляне в поисках хоть одной уцелевшей, спеющей груши — нет ничего, морозы в мае убили цвет…

— А что, давно уже перестали здесь промышленным способом плоды собирать? — он любопытствует у знатоков леса.

— Так ведь с тех пор, когда “наехали” на плодово-ягодные напитки! Здесь ведь такое грушевое вино делали! Сок почти весь шел на вина, равного по аромату вина в России нигде не было! Да партия повела борьбу за трезвость, а в результате повыкорчевывали виноградники, сады, а народ стал пить политуру и нюхать дихлофос… И пятнадцать лет, как Грушевая поляна осыпает плоды на землю, они сгнивают просто так…

         — А как жители Острогожска, пользуются дарами байрочных, уникальных лесов?

— Песков готов услышать о ломящихся от даров леса погребах…

— Вы знаете, собирают дичку считанные десятки семей… Отвыкли трудится в лесу, собирать груши в мешки! Странно, но это правда! То ли зазорным и унизительным делом считают бродить с мешком по поляне, то ли привыкли к жизни “магазинной”, ведь раньше за бананами и мандаринами надо было в столицу ехать, а сейчас в Острогожске хоть ананасы, хоть крупные, заморские груши, выращенные на наших подворьях — чего только нет…

         Конечно, германцы или там французы давно открыли здесь свою переработку по аромату дичка все превосходит! Так ведь риск есть, вот в этом году ни одного плода, все повыбило…

         Мы идем в лес поглубже. Последние бабочки этого года вяло порхают в траве. Прощальная песенка сверчка печальна и пронзительна. Кое-где еще зеленилось лето, но яркие краски осени проступали, как краснота щек у простуженного человека. Скоро упадет снег. Обычно он падал на плотный ковер из диких плодов и когда по весне снег таял — природный “холодильник” обнажал и свежие, словно только что сорванные кисловатые яблочки, ароматные, как все духи Франции в одном комочке…

         Грушевая поляна махала нам вслед озябшими ладошками листвы. Пескв беседовал с лесничими о пользе байрочных дубрав, провожал взглядом яркий склон Грушевой поляны, что в этот год щедро одарила нас лишь цепкими колючками, в которых также дремала жизнь…