На ребро!

НА РЕБРО!

Елец. Пахнет полынью и рекой. Там, за бугром, ворочается в сумерках  река Сосна, как громадное  водохлебное  животное.

Двое елецких мещан под обрывом, на истоптанном глиняном  пятачке удят рыбу .

Горит костерок, пахнет откупоренным бимбером и чесноком с салом. Рыбаки подготовились основательно:  Английский шнур, кованые крючки, ловят голавля на линючих раков.

Нищая сирота, худенькая дурочка кричит с бугра, хихикая: «Чяво поймали?!

Вот же орет, дуреха, всю рыбу распугает!- досадует рыжий кровельщик, выбившийся в мастеровые на винной фабрике купца Александра Николаевича Заусайлова.

Напарник, долговязый  парикмахер, считающий себя мастером рыбалки, только машет рукой:

-Нехай ореть! Все равно не клюеть!\

Их ровный елецкий говор, больше напоминающий курский, приятен на слух, будто отдает малосольными огурцами с укропом.

Кровельщик намедни  на  свадьбе младшего брата подрался по пьянке  с дальней  родней из Аргамаченской слободы, и теперь освобожден от труда – плохо срастается ключица. Посему он часто морщится и ойкает, управляясь длинным ореховым удилищем.

-Да, может скоро смотаюсь и пойду домой лапшу жрать с гусятиной. Кума привезла гуся на Именины моей жены!- в голосе парикмахера скользит бахвальство, свойственное не только рыболовам.

А что, взаправду ваш Заусайлов богаче самого нашего губернатора? – любопытствует он у  рыжего мастерового.

А как жа! Вон, на  тот февраль  приезжал в наш Ялец Великий Князь Михаил на открытие Храма…

Эт  Великокняжеского то? Наслышан – в голосе парикмахера неподдельный интерес.

Ну и сам то Александр Николаич наш, встретил Царя Романова Михайло, повел его через Часовню Михаиловскую  на освещение то храма, вновь выстроенного.

А на полу – все устлано в часовне то золотыми червонцами…

-Вот так антраша! Червонцами! – восхищенно гогочет парикмахер.

-Ну да, сплошь – одни золотые монеты! И Великий Князь говорит Заусайлову: —

-Братец, право, это вы того, переборщили! Зачем так золотом то сорить!

Мастеровой делает паузу, всматриваясь в поплавок, ему почудилась поклевка…

Парикмахер  не выдерживает: «Да ты не тяни, что в ответ то наш  Заусайлов то …»

-А Александр Николаевич ему в ответ: «Так нет же! Надо было золотые на ребро еще поставить!»

-На ребро?- восхищенно переспрашивает  долговязый напарник.

На ребро, язви его в душу, истинно – на ребро! – чеканит рыжий рыбак.

— Да, тогда точно, —  богаче Заусайлов губернатора. Раз может на  всю новую церковь то …  червонцами на ребро поставить! – парикмахер опять крутит головой, выражая высшую степень удовлетворения сказанным.

_ А Александр Николаевич подозвал рабочих, приказал все золотые в мешок подмести и сделал дар Великому Князю Михаилу! — кровельщик судорожно дернул кадыком и сглотнул слюну.

А что Романов то? – Парикмахер напрягся, увидев, что его поплавка нет….

-Дык что, чай не дурак, забрал у Заусайлова Романов  червонцы! И расцеловал за щедрость купца елецкого»- и тут кровельщик истошно вскрикнул, и стал вываживать громадного голавля, что успел заглотать линючего рака…

Голавль никак не уступает, сгибая ореховую удочку…

-А ты на ребро его, тоже на ребро! – подсказывает ловцу напарник И- гогочет , громко и глумливо пьяненький парикмахер, прикладываясь к штофу с бимбером.

-На рябро его, на рябро! – кричит из кустов сверху проснувшаяся городская дурочка, и тоже гогочет, как шальная.

Рыбаки устроились почти что в центре города. Но как бы и на природе.

 «О приди же! Звезды блещут,

Листья медленно трепещут,

И находят облака…

.То на берегу Сосны, напротив ловцов, запылал костер, и под гитару, распелись выпускники Елецкой мужской гимназии, в компании заводилы – купеческого сына Володьки.

А от костра все неслось, жутковато-веселое: «Не ребро его! На ребро!»

Шел однако, год 1914-й. Предпоследний год для Александра Николаевича Заусайлова..

А. ЕЛЕЦКИХ

В ЗАУСАЙЛОВ

Хорошо ! В.А.З