Елецкие легенды. 1. Чудеса одной ночи.

ЧУДЕСА  ОДНОЙ НОЧИ

Он помнил, что испытал, когда одной тяжелой майской ночью лишился фабрики.

«Табачка» горела зловеще, махорочный дым, казалось, окутал весь Елец, досель пропитанный запахом  черемухи  и первых краснощеких флоксов…

Александр Николаевич судорожно вглядывался всю ночь в алеющий чертог, а поодаль остался невредим — единственный корпус , выложенный сверху бревен кирпичом…

С той самой минуты, когда в дом Заусайловых на Архангельскойвбежал кучер Митька, огласив залы истошным: «Батюшка! Табачка горит!» — Александр испытывал смутную тревогу.

Все эти гласные и прочая чиновничий люд — на все уговоры разрешить строительство новой фабрики либо отмалчивались, либо отнекивались. Городская дума, которая приняла решение о запрете строительства табачной фабрики, ссылалась на пожароопасность и плохую санитарию данного фабричного заведения…

 Полгода уже тянулась неопределенность. Этой ночью, проснувшись в поту, видя зарево рассвета, Александр вдруг пришел к убеждению, что строительство новой фабрики должно быть и для него, и для властей Ельца – делом предрешенным и удивительно зримым.

Где -то в стороне Лучка — раздался сильный гул, заунывно-мерзкий, выворачивающий наизнанку  старинный купеческий городок, вместе с его предрассудками и постылой медлительностью.

Гул этот, непонятный и дикий,  опять породил в душе смутную тревогу, подавляемую решительностью, что заставила сердце Заусайлова учащенно забиться…

-Надо что -то решать, хватит уповать на волынку «гласных»! – Александр накинул халат, вышел на крыльцо, где в ранней рассветной тишине только проступали контуры палисадника .

-А не послать ли к черту все эти согласования, заседания, бумажную чехарду? – Заусайлов представил себе вдруг отчетливо, как он, соединив воедино все силы и помыслы – всего то  за одну ночь, четко отладив все вся,  по тихому выроет котлован . Ну и возведет фундамент под новую, современную табачную фабрику…

В обед он уже заперся с младшим братом Митрофаном в кабинете , рассуждая перед ним, как перед адвокатом, свой с первого взгляда безумный Прожэкт – за одну ночь осилить фундамент под новую «табачку».

— А что, рабочие  толковые у нас есть, цемент и камни для заливки готовы. Инженеры все рассчитали, Проект новый – комар носа не подточит! – уже и Митрофан загорелся идеей старшего брата.

 Будучи фигурой в семье более степенной и обстоятельной – его порой поражали дерзкие замыслы брата, и он невольно поддавался «вольтеръянству» Александра.

Решено было провести ночную дерзкую операцию в следующую пятницу. В ночь на субботу. Мол – там выходные, а когда понедельник наступит – и фундамент схватится, да и власти схватятся, да уже поздно: дело то сделано!

 Рабочим было объявлено, что днем они в пятницу дома сидят,  ждут гудка, а с вечерним гудком ждут распоряжений приказчиков.

Вечером, словно призраки Ельца – по улицам города потянулись отовсюду рабочие. Тихие процессии направлялись туда, где уже зажигались факелы и разводились костры.

 Словно мотыльки воспаряли искры. Сновали водовозки, гремели лебедки, вовсю шло рытье громадного котлована под фундамент.

Уже к двум ночи заступила вторая смена. Еще теплые ручки тачек, лопат, ломов, бадеек – приняли новые волны рабочих рук…

Всю ночь кипела небывалая стройка, по возможности как можно тише и сноровистее творя основу для новой фабрики.

  Где то тихо , но бодро запели песни землекопы. С ритмичным шорканьем размешивали бетон  крепко сбитые ельчане, выходцы с Засосенской..

Когда забрезжило, и цепкие  утренние сумерки стали прилипать к возведенным основам фундамента, Александр Николаевич непроизвольно ахнул: перед его взором открылась , утихающая и поражающая  законченными силуэтами —  небывалая стройка, идущая под контролем инженеров и приказчиков.

Все шло строго по Проекту, выверено и чинно. Уже третья рабочая смена была готова в шесть утра принять новую волну созидания, завершая площадки фундамента.

 Уже  почти расцвело, и Александр, изнемогая от блаженной хлопотливости, хрустя цементной крошкой  на спекшихся зубах, и чуть не падая от усталости, присел на отструганное бревно- прямо у дышащего громадными перспективами фабричного фундамента – вдруг прослезился…

Эх, жаль, дед  мой не увидел, как мы за одну только ночь такое дело провернули! Силища, какая силища в моем народе! Горы – свернет! – Александр Николаевич смахнул набежавшую слезу, подозвал инженера, и спросил, улыбаясь:

-А что, любезный, полагал ли, что в одну ночь можно возвести фундамент?

Инженер, также уставший за бессонную ночь, широко вдруг улыбнулся, всплеснул руками, показывая окрест себя:

-Наваждение, чистое наваждение и чудеса, да и только! Это же надо – то, что и за неделю, кажется, не осилить – за одну ночь сотворено!

В ярко алеющем небе полыхал утренний пожар, небесный огонь возрождения горел над Ельцом, , и вдруг, через пот, через запах свежего бетона – явственно проник острый запах сосновой смолы, рождая природное чудо – рядом с творением рук человеческих.

Прошло время , отчасти тоже краткое , всего то полтора года, – и новая фабрика была придирчиво осмотрена строгой комиссией.

 Ее выводы были оглушающими: фабрика, детище Александра Николаевича Заусайлова – была признана ОБРАЗЦОВОЙ для всего степенного, древнего города, где в реку Сосну, с веселого крутояра  смотрится громадина Собора Вознесения Господня , чинного и степенного, как  и вся матушка-Русь.

 Та самая , кормилица и устроительница,  в которой и за ночь – небывалое – бывает!

А. ЕЛЕЦКИХ

В ЗАУСАЙЛОВ.

Май 2010 г.

На фото. Елец. Табачная фабрика. Дорев. снимок из коллекции краеведа.